Что такое сосуд греха

В один из залов Музея Ларко в Лиме случайных посетителей не пускают. Ты, во-первых, должен точно знать – куда и зачем идешь, а, во-вторых, суметь убедить смотрителя, что тебе туда надо –хотя обычно с этим прекрасно справляется долларовая десятка. Я, к сожалению, про эту тайную галерею знать не знал, ведать не ведал, а потому ходил вокруг да около нее кругами: от мумий – к золоту, от золота – к пыльным доисторическим пончо…
А ведь совсем рядом был секретный кабинет, утыканный плотными рядами полок, что упираются в высокий потолок. Стеллажи эти уставлены впритирку сосудами, которые почти 80 лет, с момента извлечения из раскопа, прятали от публики: только последнее время режим заключения для полуторатысячелетних керамических любовников чутка послабили.
Здесь хранятся препикантнейшие горшки индейцев моче (они же – мочика): по совести говоря, ничего более скабрезного человеческая культура не знает – если, конечно, не делать нарочно выжимки из порнхаба и не объявлять этот «крем де ля крем» разврата явлением высокого искусства. Подозреваю, что и вы ряд композиций сочли бы невозможными, приснись они вам.

То же можно посмотреть здесь, если предпочитаете не текст, но видео:

Но это у жителей Индостана колченогая фантазия стреноживалась тем, что у человека 4 конечности, одна голова и всего два гендера – в силу чего, будто бы, любовной комбинаторике положен «предел, его же не прейдеши». Господа индейцы легко это ограничение преодолевали: ведь кроме мужчин и женщин есть еще дети, скелеты… Да и мало ли кто еще!
Царство мочика было сверхцивилизацией своей эпохи. Боюсь соврать, но, по-моему, где-то у раннего Пелевина сказано: «Это случилось во времена, когда все вокруг были евреи, и только одни римляне были русскими».

Спокойно, товарищи, спокойно: нет тут никакого разжигания, просто автор облек в слова и отлил в мраморе обычное для любого человеческого племени ощущение этнического превосходства над всякими там инородцами. Так вот, это именно про мочика: они в свою эпоху были русскими среди евреев, римлянами среди варваров. Тысячи 2 лет тому назад их цивилизация выплеснулась из долины Моче и покатилась кровавым катком вдоль побережья.
Вернее, двумя катками, поскольку на север и на юг – но кровавыми были оба: пленных они брали только для того, чтобы принести в жертву. Есть мнение, что и рабов у них не было – то есть, иноплеменных женщин и детей они тоже пускали на корм своим богам. Да что там: среди племенной знати моче было принято устраивать ритуальные поединки. И при этом никакой гуманистической мерлехлюндии – в живых оставался только один, побежденный становился священной жертвой.
С той же целью мочика энергично прореживали свою молодежь. И при этом не позволяли себе никаких нежностей, вроде – «я тебя не больно зарэжу»: людей неделями держали в пыточных, каплями сцеживая кровь, потом приводили в чувство и приступали к мучениям вновь.

Объясняют это тем, что у моче было какое-то особенно трепетное отношение к воде, а потому любые физиологические жидкости туземными богами ценились особенно высоко. Но любят индейцев перуанцы, понятно, не за это: моче были строителями самых древних и больших пирамид Южной Америки.
Сохранились две – Уака-дель-Соль и Уака-де-ла-Луна: высотой в 30 метров каждая, с многосотметровыми в длину и ширину основаниями. Ну, понятно, тут, на вершине пирамид, главным образом, резали и пыряли, пускали кровь и вышибали душу: своих потом уважительно погребали, а чужих просто сбрасывали накатом куда-то с тыльной стенки.
Но моче умели еще изготавливать бронзовые инструменты – в основном, для человекоубийства, конечно: в раскопах очень часто встречаются статуэтки «декапитатора» – существа о 4-х, 6-ти и более конечностях, которое держит в одном щупальце нож, а в другом – человеческую голову. И бронза была у моче какая-то совсем исключительная, приготовляемая по старинным семейным рецептам, замешанная на секретных ингредиентах – с такой грех было соседей-дикарей не побеждать.
Но самое странное, что было важной частью их жизни – это керамика. Это у нас принято говорить о таких вещах через губу – «глупый горшок». А у моче, считают археологи, эти сосуды заменяли собой книги.

Их страна протянулась вдоль побережья на полторы тысячи километров и была крошевом мелких царств размером с десяток футбольных полей: понятно, для нужд управления буквы нафиг были не нужны – любому подданному легко было накостылять самолично, да и следить за ним получалось, не покидая хижины-дворца. Но индейцы понимали свое тождество и северные моче жили в точности так же, как южные.
Вот горшки и позволяли им сохранять культурное единство, поскольку были хрестоматиями духовной жизни: во-первых, сосуды просто изображали богов, отцов-основателей, жертвоприношения и бытовые сцены. Во-вторых, керамика была вся в ярких картинках, так что пластика дополнялась живописью.
Моче изобрели способ производить свои горшки с применением форм, что позволило поставить их производство на поток: в музеях, к примеру, тех же «декапитаторов» – сотни, так что дело обезглавливания моче не просто любили, но знали в тошнотворных подробностях и, ни единой не пропуская, изображали.
Но самое удивительное в этом горшочном письме то, что написаны ими часто книги скоромные, причем, если подбирать аналогии, это был не «Тропик рака» или «Любовник леди Чаттерлей», а сплошь и непременно де Сад с Захер-Мазохом. До нас дошло, не поверите, 100 тысяч горшков индейцев моче: вы не поверите еще раз, но более 5-ти сотен из них – эдакая индейская «Кама-сутра». И надо понимать: это то немногое, что до нас дошло.
Испанцы, когда познакомились с этим специфическим жанром индейского искусства, уничтожали подобную керамику остервенело. В Перу они массово потрошили гробницы мочика в поисках золота: сосуды вообще обычно сохраняли, но любовные – разбивали в мелкую крошку.

То есть, надо полагать, гончарное производство 2000 тысячи лет тому назад очень напоминало съемки фильмов для взрослых: и то, и другое имеет основой конвейерное изготовление довольно стереотипного продукта. И составляли такие сосуды изрядный процент от общего объема производства – может, 2, 3… А, может быть, и все пять процентов.
Но это сейчас соответствующей индустрии полагается обслуживать широкие слои гетеросексуального населения: индейцы же явно работали с потребителем-гурманом. У них совершенно не встречаются композиции, где мужчины и женщины общались бы по обычаям, заповеданным Адамом и Евой – чтобы, значится, с вероятностью последующего появления детишков.
Нет, только хардкор, только эксперименты, только в ноздрю или ухо. На этом зыбком основании этнографы построили две взаимоисключающие трактовки того, как решался женский вопрос в древнем Перу. Одни считают, что там имела место полная эмансипация.

Эти специалисты говорят о подлинной свободе и равноправии женщин у мочика: дескать, керамические любовники не имеют целью репродукцию, а коли для женщины здесь деторождение не является ни намерением, ни неизбежностью, ни даже просто возможностью – значит, она свободна от понуждения и ищет одного только наслаждения.
Другие говорят о ровно противоположном: дескать, способы любви запечатлены болезненные и травматические, не предполагающие удовольствовать даму – значит, подруги индейцев мочика находились в подчиненном, чуть ли не рабском положении: «иди сюда, ляг, пошла вон!». Как всегда, жизнь, вероятно, была хитрее. 15 лет тому назад нашли мумию некоей царицы, которую прозвали «Леди Као».

Что характерно, ее тело было от пяток до макушки покрыто татуировками. Внешность царицы реконструировали. Уважаю антрополога Герасимова, но вот ничего с собой поделать не могу: когда внешность воссоздают фолк-историки, как в Перу, они, думается мне, получают то, что хотят увидеть, а не то, что было на самом деле.

Получилось у перуанцев, что выглядела Леди Као (1 фото) эдаким гренадером в ритуальных юбках и явно неукротимой страсти не вызывала – даже девиантной. Но и с болезненными глупостями к ней явно никто не лез, а если лез – тут же скармливался богам или становился объектом сцеживания жидкостей.
Теперь о том, за счет чего достигалось разнообразие: в конце концов, у индЕйцев и индИйцев поровну полов, конечностей и голов. Но дело в том, что мочика смело включали в композиции младенцев, скелеты и животных: гедонистическую комбинаторику это ощутимо разнообразило – в разы, даже с учетом исключения традиционного взаимоудовольствования.
И финал эту цивилизацию ждал совершенно заслуженный – при таком-то целенаправленном самовыпиливании. Безусловно, им порядком досталось от непогоды: сначала парням выпали 30 дождливых лет – с наводнениями и подтоплением посевов. Потом случились 30 засушливых лет – кто не перемёр прежде, теперь-то дошёл наверняка.

Конец закономерен, учитывая, что образ жизни мочика вели, в популяционном смысле, нездоровый: практиковали массовые жертвоприношения, копулировали не шибко репродуктивно… В общем, брать с них пример точно не стоит. Хотя оригиналы и затейники были, конечно, знатные. Однако культуру такие движут, а вот цивилизацию – не очень: все-таки от людей кое в чем требуется пошлый консерватизм, иначе ничего, кроме замысловатых горшков от вас не останется.

Сжигание ведьм в у замка Рейнштейн 1555, R. Decker

Средневековая охота на ведьм стоила жизни 100000 европейских женщин. Вначале их преследовала церковь. Затем подключилось государство. И в конце концов дело дошло до неконтролируемой «народной инициативы». Во многом повинен целибат — обет безбрачия.

Инквизиция меняет клиентуру

Святая инквизиция или же, условно говоря, католический трибунал была учреждена в 1215 году папой Иннокентием III для борьбы с ересями. И более века инквизиторы, как и было предписано в «учредительных документах», честно боролись с альбигойцами, катарами, манихеями, вальденсами и другими вольнодумцами, пытавшимися раскачать стройное здание католической доктрины.

Однако в начале XIV века инквизиция заинтересовалась ведьмами. И этот интерес постоянно возрастал и возрастал. Достиг такого размаха, что охоту на ведьм вполне можно считать «женским холокостом».

Социологи говорят о нескольких механизмах переключения внимания с еретиков на ведьм. Но, думается, главной причиной является целибат — безбрачие не только католических монахов, но и священников.

Разумеется, многие на этот обет плевали, проживая во грехе. Но подавляющее большинство католического духовенства мужественно усмиряло плоть. А для таковых вполне естественна мысль о том, что если женщина вызывает преступное томление духа, то она — ведьма. И что ведьмы среди женщин преобладают. Да и вообще, как было принято считать в средневековой Европе, — женщина является сосудом греха.

Народ и инквизиция едины

Вопреки расхожему мнению, согласно которому подавляющая часть ведьм была сожжена на кострах испанской инквизиции, пальма первенства принадлежит более северным странам — Германии, Швейцарии, Франции, Ирландии, Шотландии.

Один из первых процессов состоялся в 1324 году в Ирландии. В начале года епископ Ричард де Ледреде выдвинул против леди Алисы Кайтелер обвинения в отречении от католической церкви; в попытках узнать будущее через демонов; в связи с «демоном одного из низших классов ада» и принесении ему в жертву живых петухов; в изготовлении магических порошков и мазей, с помощью которых она якобы умертвила трех своих мужей и собиралась проделать то же с четвертым.

Вероятно, таким образом епископ намеревался свести с леди личные счеты, но о подробностях их отношений история умалчивает.

Влиятельная Алиса Кайтелер, которую непросто было взять голыми руками, вначале парировала нападки, но затем перебралась в Англию. За нее пришлось отдуваться ее несчастной служанке Петронилле де Митс. Несмотря на то, что несчастная девушка под пытками созналась в том, что и ожидал услышать епископ, — в посещении вместе с госпожой ночных оргий и связях леди с дьяволом, это ее не спасло. 3 ноября служанку сожгли на костре.

Маховик ведовской истерии раскручивался постепенно. Вначале население, относившееся к демонстрации некоторыми особями всяческих чудес вполне терпимо, воспринимало сожжение своих землячек, а то и соседок без большого восторга. Но постепенно запах крови спровоцировал массовую ведовскую истерию. И большая кровь полилась в середине XVI века и стала сходить на нет лишь 200 лет спустя. «Большая охота» стала возможной лишь благодаря всецелой поддержке антиведовских процессов всеми слоями населения.

Кстати, существует и еще одна причина переноса внимания инквизиции с еретиков на ведьм. Дело в том, что противоеретические суды воспринимались зачастую как суды политические, как расправа с инакомыслящими. И это порой провоцировало вспышки антиинквизиционных бунтов, весьма мощных и кровопролитных.

С ведьмами же было гораздо проще — в них вселился дьявол, который гадит всем, кто с ними соприкасается. Все совершенно очевидно. И дьявола необходимо сжечь на костре. Даже если он укоренился в ребенке. Известны случаи, когда казнили двухлетних детей.

Создается впечатление, что порой инквизиция просто «выполняла план» по очищению общества от дьявольской скверны. Так, например, в 1589 году в саксонском городе Кведлинбурге с 10-тысячным населением за один день сожгли 133 женщин.

За весь же период охоты на ведьм по разным оценкам было уничтожено от 80 тыс. до 100 тыс. человек. Были среди казненных и мужчины — пособники ведьм и колдуны. Но это были лишь единичные случаи.

Законодательная база

Разумеется, расправы над ведьмами осуществлялись при строгом соблюдении законности, как ее понимали в те времена. На основании папских булл, которые весьма расплывчато определяли технологию дознания, судопроизводства и исполнения наказаний, были внесены новые статьи в светское уголовное законодательство. Они были вполне конкретны. И с этих пор искоренением ведовства занимались параллельно и инквизиция, и светские суды. Справедливости ради следует сказать, что наказания были различными — не только казнь на костре или обезглавливание, но и тюремное заключение. Более того, около четверти процессов завершались оправдательными приговорами.

Громадный вклад в систематизацию «Большой охоты» внес трактат «Молот Ведьм, уничтожающий Ведьм и их ереси, подобно сильнейшему мечу», составленный в 1487 году монахами-доминиканцами Якобом Шпренгером и Генрихом Инститорисом по поручению папы Иннокентия VIII. Это был всеобъемлющий труд, в котором подробно рассматривались свойства демонов, досконально разбирались признаки, по которым можно распознать ведьму, приводились в подробностях методы допросов и сопутствующих им пыток.

Среди множества злодеяний, которые творят ведьмы, особо подробно разбирались методы, с помощью которых ведьмы лишают мужчин полового члена. Понятно, что это симпатий к подозреваемым в ведовству со стороны мужского населения не прибавляло.

Рассматривать методы пыток в связи с их непомерной жестокостью мы не станем. Что же касается способов распознавания связи с дьяволом, то их монахи-бенедектинцы, один из которых был еще и деканом Кельнского университета, придумали великое множество. Понятно, что среди явных признаков есть «умение привлекать к себе труднопреодолимые плотские чувства». На теле подвергавшихся испытанию женщин искали особые пятна — «дьявольские». Их бросали в воду со связанными руками — если не тонули, значит, им помогают демоны.

Между строк трактата просвечивает женоненавистничество его авторов. Например, они утверждают, что «свойства женщин — это плакать, ткать и обманывать».

На сцену выходят наемники

В период «Большой охоты» энтузиазм по борьбе с ведьмами охватил не только инквизицию, но и простых горожан. Дело стало доходить, смело можно сказать, до чисток. Появились «профессиональные охотники», которые тем не менее не обладали никакими полномочиями. Самый известный из них — англичанин Мэтью Хопкинс. В 1645 году он ощутил в себе дар безошибочно узнавать ведьм. И стал этаким наемником, провозгласив себя «генералом войны с ведьмами». Вместе с напарником Джоном Стерном он вступил в битву с дьявольским отродьем в Эссексе. Затем начал гастролировать в других графствах. Очень скоро слава Хопкинса выросла до общенациональных масштабов, и его стали приглашать для очищения от скверны в деревни и небольшие городки.

Хопкинс с ходу выявлял ведьм по одному ему ведомым признакам, подвергал их пыткам и зачитывал приговоры. Например, если в комнату, где была заключена испытуемая, проникало насекомое, то оно считалось посланником дьявола.

Оправдательных приговоров у Хопкинса не было. Для вынесения смертного приговора достаточно было доноса о том, что из-за колдовства соседки околела курица или у детей начался понос. Хопкинс, конечно, был фанатиком. При этом о своей выгоде он также не забывал. Его работа щедро оплачивалась жителями сельских общин.

Несмотря на то, что никем не санкционированная деятельность Хопкинса вызывала у католического духовенства раздражение, его не трогали, а лишь осторожно критиковали. Поскольку не имели желания открыто выступать против «народного героя».

Хопкинс, олицетворяющий торжество беззакония, не был одинок. Охотники на ведьм, действовавшие с меньшим размахом, встречались в европейской истории довольно часто.

В середине XVIII века преследование ведьм церковью прекратилось. Однако маховик мгновенно остановить было невозможно. На смену судебным процессам на некоторое время пришли стихийные внесудебные расправы над женщинами, виновность которых определяла взбешенная толпа. Тут дело обходилось и без выбивания признаний и без зачитывания приговора.

А вот Россию охота на ведьм обошла стороной. Умные люди дают тому массу объяснений — и ментальных, и политических, и даже теологических. Мы же приведем простенькое объяснение, с которого и начинали свое повествование. Православный батюшка жил в радости со своею попадьей, рожал и воспитывал деток и ни в коем разе не считал женщину сосудом греха. via