К борту прибило сосуд
Во время этой морской катастрофы, случившейся в проливе Лаперуза 12 декабря 1939 года, погибли, по официальным данным, 745 человек, включая 4 членов экипажа. Принадлежащий «Дальстрою» грузовой пароход «Индигирка» шел из Нагаева во Владивосток, и у него на борту было свыше тысячи пассажиров (хотя «Индигирка» являлась иключительно грузовым судном).
Катастрофа произошла из-за того, что «Индигирка» наткнулась ночью на подводные камни. Получив три сильных удара, судно перевернулось на бок.
Пассажиры были в основном зеками
Согласно обвинительному заключению и показаниям капитана парохода Н. Л. Лапшина, «Индигирка» везла большое количество заключенных – в основном пассажирами на судне были именно зеки (свыше 800 человек) и их конвоиры. Как сказано в обвинительном заключении, перевозка пассажиров на грузовом судне была грубейшим нарушением.
Исходя из официальной версии, капитан проявил преступную небрежность и дезориентировал курс парохода, вследствие чего в условиях 9-бального шторма и пурги произошла в катастрофа – пароход получил правым бортом несколько ударов о подводные камни, судно накренилось и ушло под воду на 9 метров. Штормовыми волнами десятки людей смыло за борт. Все это происходило в проливе Лаперуза неподалеку от мыса Соя.
По показаниям арестованного впоследствии капитана «Индигирки» Н. Л. Лапшина, на судне началась паника – из спасательных средств всего несколько шлюпок. Зеки резали охрану (несколько человек были убиты), в свою очередь огонь по взбунтовавшимся осужденным открыли и стрелки НКВД (по разным данным было застрелено около 20 человек).
Одну из шлюпок спустили на воду и в нее уселись 8 человек (в основном, члены экипажа), из которых четверо – самовольно. До берега добрались только пятеро, остальные погибли.
Как их спасали
Только 13 декабря ближе к полудню к месту аварии подошел японский пароход «Карафуто-Мару». Часть пассажиров и членов экипажа «Индигирка» были сняты с потерпевшего крушение парохода. Но в трюмах еще оставались порядка 200 человек, в том числе, женщины и дети. Помощь к ним пришла от японцев только через 3 дня. Борта судна резали автогеном, но вскрыли не все трюмы, в результате чего спасли только 27 человек.
Многие из пассажиров, не дожидаясь спасения, кончали с собой – топились или вскрывали вены. Как утверждали некоторые выжившие, все спасенные дети (их точное количество неизвестно) впоследствии умерли.
Рассказ очевидца Николая Тарабанько: “Индигирка” шла полным ходом. Снег, подгоняемый сильным ветром, сплошной пеленой застилал все вокруг. Пароход резко подняло на волне, и я ухватился за рельс, который поддерживал капитанский мостик. В этот момент послышался сильный треск и скрежет. Нос судна резко отбросило вправо. Я глянул в сторону моря и рядом с бортом “Индигирки” увидел буруны и белую пену на волнах. Подводные скалы. Немедля бросился в трюм и сказал, что пароход наскочил на камни. И тут мы услышали, что машина остановилась. Затем сильно заработала задним ходом. От резкого толчка мужчины попадали на палубу. Погас свет. Машина еще несколько раз “чих-пых” и замолчала. В тишине закричали женщины, заплакали дети.
Я выскочил на палубу и увидел бегущего матроса. В руке у него был металлический стержень, привязанный к бечевке. Матрос стал драить мелом прут, а потом отвинтил пробку и опустил стержень в трубу. Я не моряк, но много ходил на пароходах на путину и знал, для чего проделывают эту операцию. Когда матрос поднял стержень и я увидел, что он и веревка мокрые, у меня сжалось сердце – прошло не более 10 минут, как ‘’Индигирка” наскочила на камни, а вода в трюме поднялась до полутора метров.
Волны раскачивали пароход и все дальше забрасывали его на камни. “Индигирка” стала ложиться на правый борт. Ухватившись за трос, я забрался на крыло капитанского мостика. В это время механики сумели подорвать клапан на котлах, чтобы они не взорвались, и из трубы смерчем вылетела струя раскаленных углей.
Стало светать, и я увидел страшную картину. Вода сорвала с кормового трюма доски, брезент, которыми он был закрыт. И каждая волна выносила десятки и десятки кричащих в ужасе людей. Многие от страха лишились рассудка, хватали друг друга и гибли в пучине. Со стороны носового трюма, где находились заключенные, раздавались залповые выстрелы.
Матросы отвязали шлюпку и спустили на воду. Я сбежал с мостика. Шел такой густой снег, что нельзя было разглядеть ничего вокруг. Вдруг мимо меня проскочил начальник охраны, словно за ним кто-то гнался, и спрыгнул в лодку. Тут отпустили концы, и шлюпка скрылась…
То что мне пришлось увидеть, не придумаешь и не знаешь, как описать. У меня в цехе мужчина икрянщиком работал, а его жена поваром. Когда случилась трагедия, он первым из трюма выбрался, а потом волна жену вынесла и совсем близко к борту прибила, рукой достать можно. Но палуба льдом покрыта, наклонена. Я мужчине кричу: “Ложись, будем держать тебя за ноги, а ты ее подхватишь”. Но он растерялся, стал бегать и кричать: “Дайте веревку, веревку дайте”. Набежала волна, и женщина пошла на дно. Все это за секунды произошло.
Некоторых удалось спасти. Помню, как вытащили из воды приемщицу рыбы Валентину. Я отдал ей свой костюм, переодели ее и в угольный бункер поместили – там всех собирали, кого из моря выловили. Лет через десять я встретил Валентину на железнодорожном вокзале – она торговала пирожками. Разговорились, она заплакала и говорит: “Не надо было меня спасать, я с тех пор все время болею, жизни никакой нет”…
На японской территории
Японцы формально находились в состоянии войны с СССР (сравнительно недавно отгремела битва у Халхин-Гола). Спасшимся и доставленным в порт Вакканай пассажирам сотрудники НКВД приказали уничтожить все документы, а зэкам велели называть себя рабочими «Дальстроя». Спаслись 428 пассажиров и членов команды парохода. Как вспоминал один из уцелевших пассажиров, работник рыбзавода Николай Тарабанько, японцы относились к ним хорошо, оказали необходимую медпомощь. Однако чекисты и советский консул Тихонов пристально следили за тем, чтобы пассажиры не вступали в контакт со своими спасателями и не брали у них никаких вещей.
Возвращение на родину
В конце декабря на пароходе «Ильич» спасенных пассажиров и членов экипажа вывезли в СССР. Еще по пути конвоиры начали избивать зэков, которые, по их мнению, «дали слабину» в общении с японцами. Двух заключенных, якобы участвовавших в убийстве чекистов на «Индигирке», расстреляли и выбросили трупы за борт.
Долгое время бывшие пассажиры затонувшего парохода из числа вольных по прибытии на родину не могли восстановить уничтоженные в Японии документы, многих из них подозревали в шпионаже в пользу японцев.
За преступную халатность, повлекшую массовую гибель людей, судили четырех должностных лиц – капитана судна Н. Л. Лапшина (он был расстрелян как саботажник и японский шпион), двух его помощников, В. Л. Песковского и Т. М. Крищенко (они получили от 5 до 8 лет лагерей). Кроме того, 4 года из отмеренных 10 лет отсидел и начальник зэковского конвоя П. И. Копичинский. Копичинский потом даже продолжил служить в системе ГУЛАГа.
… «Индигирка» так и лежит на морском дне у берегов Японии. В поселке Сарафуцу (японское село губернаторства Хоккайдо) установлен памятник жертвам катастрофы. Полный список погибших до сих пор неизвестен.
P.S. Когда формировался списочный состав зэков на корабль для отправки во Владивосток, в нем стояла фамилия заключенного Королева, «тянувшего срок» на Колыме. Это тот самый Сергей Павлович Королев, без которого невозможно представить наши космические прорывы. По неизвестной причине будущий Генеральный конструктор был вычеркнут и на «Индигирку» не попал.
Источник
Это случилось у одного из четырёх спорных островов, на которые претендует Япония. Инфраструктуры практически никакой, подход транспортных кораблей невозможен из-за мелководья, поэтому в качестве плавучего причала – перевалочного пункта использовались плоскодонные самоходные баржи.
17 января 1960 года шторм разыгрался не на шутку. Ветер достигал 60 метров в секунду и в итоге сорвал с якоря одну из барж под номеро м Т-36.
На барже в тот момент находились четверо: 21-летний младший сержант Асхат Зиганшин, 21-летний рядовой Анатолий Крючковский, 20-летний рядовой Филипп Поплавский и 20-летний рядовой Иван Федотов.
Волны достигали высоты 15 метров; одной из таких волн, ударившей в рубку баржи, была выведена из строя радиостанция. Слабые двигатели баржи, предназначенные для небольших перемещений по спокойной воде не справлялись с бушующим океаном. После продолжавшейся более 10 часов борьбы за управление судном лишённую хода баржу вынесло в открытый океан.
На берегу знали о том, что баржу сорвало с места, однако из-за отсутствия должных спасательных средств поисковые работы смогли развернуть только после того как шторм утих. Солдаты прочесали побережье, в расчёте на то, что аварийное судно прибило к берегу. Обнаруженные обломки бочонка для питьевой воды, сметённого с палубы, привели к выводу, что баржа была потоплена ураганом. Четырёх срочников объявили погибшими. Но это было только началом истории.
Так выглядела самоходная баржа Т-36
Тем временем баржу относило ветром на юго-восток от Курильских островов, где она попав в одну из ветвей течения Куросиво и начала дрейф в сторону открытого океана со скоростью около 80 миль в сутки. На второй день дрейфа экипаж сделал вывод о том, что скорого спасения ждать не приходится и приступил к инвентаризации запасов пресной воды и провизии. Они составили 15 ложек крупы, буханку хлеба, банку консервов и два ведра картофеля, который находился в машинном отделении и в шторм оказался пропитанным дизельным топливом. Пресная вода имелась в системе охлаждения двигателей.
Через несколько дней запасы продовольствия, несмотря на жёсткое ограничение потребления, закончились. В ход пошли условно съедобные вещи: форменные ремни и кирзовые сапоги, мыло, зубная паста. Из ремней резали лапшу, которую вываривали в воде до размягчения, после чего ели вместе с получившимся бульоном. Кирзу вываривали в морской воде, для того чтобы выварился гуталин, после чего тоже употребляли в пищу. С водой тоже была проблема. Её доставалось по одной порции в сутки.
Помимо проблемы с едой и водой терпящим бедствие пришлось бороться и за живучесть судна, получившего течь в тот же день, когда баржу унесло в море. Также постоянно приходилось скалывать лёд с бортов, чтобы не допустить опрокидывания баржи.
Несмотря на отчаянное положение за всё время дрейфа в четвёрке не произошло ни одной ссоры, ни одного конфликта. Даже тогда, когда сил уже практически не осталось, ни один не попытался отобрать у другого пищу или воду. Договорились: последний, кто останется в живых, перед тем как умереть, оставит на барже запись о том, как погибал экипаж.
В начале марта они увидели первый корабль, встретившийся на их курсе. Но тот не заметил отчаянных сигналов бедствия и прошёл мимо. Через несколько дней история повторилась. Только 7 марта 1960 года авиационная группа с американского авианосца «Кирсардж» обнаружила баржу Т-36 примерно в тысяче миль северо-западнее острова Мидуэй. С момента начала дрейфа прошёл 51 день. За это время баржу отнесло более чем на 1000 морских миль.
Фотография вскоре после спасения на борту авианосца «Кирсардж»
Высадившиеся на борт полузатопленной баржи американцы больше всего были поражены не внешним видом предельно истощённых людей, а тем, что они сохранили не только человеческое достоинство, но и воинскую дисциплину и верность долгу. Старший на барже – сержант Заганшин, даже пытался отказаться от эвакуации, попросив только продовольствие и топливо, заявив, что они в состоянии самостоятельно добраться до берега. Но конечно это было не так. Организмы потерпевших бедствие были крайне истощены. По заключению врачей, без оказания помощи жить экипажу оставалось пару дней.
Спасённых доставили в Сан-Франциско, где их прибытие вызвало настоящую сенсацию. Губернатор Сан-Франциско вручил героям символический ключ от города.
Героический русский Т-36 экипаж в Сан-Франциско произвел сенсацию
После небольшого восстановительного периода моряков доставили в Нью-Йорк, где передали представителям советского посольства. Уже оттуда пароходом отправили в Европу, а затем самолётом в Москву. Фактически получилось так, что солдаты невольно совершили кругосветное путешествие.
В Кремле героям был устроен торжественный приём, на котором они были награждены орденами Красного Знамени, после чего их демобилизовали досрочно, решив, что свой долг Родине отважные парни отдали сполна. Кстати отчаянное путешествие не отвратило их от морской романтики. Трое из четырёх связали свою дальнейшую жизнь с морем.
Ф
Источник
Весь мир обсуждает историю чудесного спасения рыбака из Сальвадора, который более года дрейфовал в Тихом океане. Лодку с современным Робинзоном на борту несколько дней назад наконец прибило к берегу в районе Маршалловых островов, где скитальца обнаружили местные жители. Истощенный и обезвоженный мужчина рассказал, что с ним был еще один человек, но он скончался, не выдержав суровых условий их вынужденного путешествия.
Рыбаку из Сальвадора, который больше года провёл в открытом океане, удалось спастись. “Я жив, и не могу в это поверить!” – говорит 37-летний мужчина. Хосе Сальвадор Алваренга утверждает, что вышел в море 21 декабря 2012 года. Он родом из Сальвадора, но последние 15 лет работал рыбаком в Мексике. В море вышел на один день на небольшой семиметровой лодке со своим юным напарником Иезекиилем. В нескольких километрах от берега мотор сломался, и лодку стало уносить в океан. Так, по словам Хосе, он и дрейфовал на запад, пока не пересёк Тихий океан, и лодку прибило к берегам Маршалловых островов, уже в Микронезии. Получается, что это путешествие примерно в 10 тысяч километров продлилось больше 13 месяцев.
“Я думал, что сойду с ума. Думал – никогда не увижу людей. Я представлял себе папу, маму, сестру – в своём воображении”, – говорит Хосе Алваренга.
Сам Алваренга утверждает, что хорошо знает повадки молодых акул, которых и ловил, как и чаек – голыми руками. Пил дождевую воду, кровь черепах. При этом юный Иезекииль, по словам Хосе, умер примерно через месяц. Алваренга говорит, что был на грани отчаяния.
“Дважды я пытался покончить с собой. Я не хотел умереть от голода и жажды. Но и испугался совершать самоубийство”, – рассказывает рыбак.
Все эти месяцы он думал о том, как выжить, вспоминал родных, представлял себе обычную еду. Потерял счёт времени. Когда лодка приблизилась к Маршалловым островам, патрульный катер отвёз рыбака на сушу, передал медикам. Физическое сотояние рыбака немало удивило тех, кто его увидел.
“Я знаю, что его уже постригли. Он выглядит хорошо, он энергичен. Я совершенно не профессионал в медицине, но я думаю, что его ожидали увидеть совершенно в другом состоянии после такой истории”, – отметил посол США на Маршалловых островах Томас Армбрустер.
“Были эксперименты, когда люди уходили в море на два, на три месяца. Атлантику пересекали. Такие научные исследования были. Но вот чтобы больше года, на лодке на рыбацкой, я честно говоря такого нигде не читал, не слышал”, – сказал инструктор школы выживания Дмитрий Алёшкин.
“Меня спасла вера в Бога” – утверждает сам рыбак. Скептикам остаётся либо верить в его веру, либо – подозревать инсценировку чуда.
“16 месяцев под палящим солнцем. Вся кожа, разумеется, сморщится. Вы будете обгоревшим, даже загоревшим, очень темнокожим. Плюс, разумеется, кожа будет стареть довольно быстро, морщиться. Вы теряете постоянно влагу. Вода – это главный дефицит на лодке, и соответственно вы потеряете в весе очень сильно. То есть из тех случаев, когда люди три месяца на лодке находились, в океане, при недостатке воды, они теряли до половины массы тела”, – добавил Дмитрий Алёшкин.
Так или иначе, но после медицинского обследования Хосе отправят в Мексику, а потом на родину – в Сальвадор, где его ждёт семья, всё это время сохранявшая надежду.
Сергей Псурцев, “ТВ Центр”.
Источник
Источник изображения: РИА Новости. Военнослужащие Филипп Поплавский (слева) и Асхат Зиганшин (в центре) разговаривают с американским моряком (справа) на авианосце «Кирсардж», принявшем их на борт после длительного дрейфа на барже.
7 марта 1960 года авиационная группа с американского авианосца «Кирсардж» обнаружила баржу Т-36 с четырьмя советскими солдатами на борту примерно в тысяче миль северо-западнее острова Мидуэй. После 49-дневного дрейфа в Тихом океане измождённые солдаты заявили американским морякам: нам нужны только топливо и продукты, а до дома мы доплывём сами.
Пропавшие без вести
Январь 1960 года, остров Итуруп, один из тех самых остров Южно-Курильской гряды, которыми по сей день грезят японские соседи.
Из-за каменистого мелководья доставка грузов на остров кораблями крайне затруднена, и поэтому функцию перевалочного пункта, «плавучего причала» у острова выполняла самоходная танкодесантная баржа Т-36.
17 января 1960 года стихия разыгралась не на шутку. Около 9 часов утра ветер, достигавший 60 метров в секунду, сорвал баржу со швартовки и стал уносить её в открытое море.
Те, кто остался на берегу, могли лишь наблюдать за отчаянной борьбой, которую вели с разгневанным морем люди, находившиеся на борту баржи. Вскоре Т-36 исчезла из виду…
Когда шторм стих, начались поиски. На берегу были найдены некоторые вещи с баржи, и военное командование пришло к выводу, что баржа вместе с находившимися на ней людьми погибла.
На борту Т-36 в момент её исчезновения находились четверо солдат: 21-летний младший сержант Асхат Зиганшин, 21-летний рядовой Анатолий Крючковский, 20-летний рядовой Филипп Поплавский и ещё один рядовой, 20-летний Иван Федотов.
Родным солдат сообщили: их близкие пропали без вести при исполнении воинского долга. Но за квартирами всё-таки установили наблюдение: вдруг кто-то из пропавших не погиб, а попросту дезертировал?
Но большинство сослуживцев ребят полагали, что солдаты сгинули в океанской пучине…
Унесённые ветром
Четвёрка, оказавшаяся на борту Т-36, в течение десяти часов боролась со стихией, пока наконец шторм не стих. На борьбу за выживание ушли все скудные запасы топлива, 15-метровые волны сильно потрепали баржу. Теперь её просто уносило всё дальше и дальше в открытый океан.
Сержант Зиганшин и его товарищи не были моряками — они служили в инженерно-строительных войсках, которые на сленге именуются «стройбатом».
На баржу их отправили разгружать грузовое судно, которое вот-вот должно было подойти. Но ураган решил иначе…
Положение, в котором оказались солдаты, выглядело практически безвыходным. Топлива у баржи больше нет, связи с берегом нет, в трюме течь, не говоря уже о том, что Т-36 вовсе не годится для таких «путешествий».
Из продовольствия на барже оказались буханка хлеба, две банки тушёнки, банка жира и несколько ложек крупы. Были ещё два ведра картошки, которую во время шторма раскидало по машинному отделению, отчего она пропиталась мазутом. Опрокинуло и бачок с питьевой водой, которая частично перемешалась с морской. Ещё была на судне печка-буржуйка, спички да несколько пачек «Беломора».
Пленники «течения смерти»
Судьба над ними будто бы издевалась: когда шторм затих, Асхат Зиганшин нашёл в рубке газету «Красная звезда», в которой говорилось, что как раз в районе, куда их уносило, должны состояться учебные ракетные пуски, в связи с чем весь район был объявлен небезопасным для мореплавания.
Солдаты сделали вывод: искать их в этом направлении никто не будет до конца ракетных пусков. Значит, необходимо продержаться до их окончания.
Пресную воду брали из системы охлаждения двигателей — ржавую, но годную для употребления. Также собирали дождевую воду. В качестве еды варили похлёбку — немного тушёнки, пара пахнущих топливом картофелин, самая малость крупы.
На таком рационе требовалось не только выживать самим, но и бороться за живучесть баржи: скалывать лёд с бортов, чтобы не допустить её переворота, выкачивать воду, собиравшуюся в трюме.
Солдаты не знали, что течение, уносившее их всё дальше и дальше от дома, носило название «течение смерти». Они вообще старались не думать о худшем, ибо от таких мыслей легко можно было впасть в отчаяние.
Глоток воды и кусок сапога
День за днём, неделя за неделей… Еды и воды всё меньше. Как-то сержант Зиганшин вспомнил рассказ школьной учительницы о матросах, потерпевших бедствие и страдавших от голода. Те моряки варили и ели кожаные вещи. Ремень сержанта был кожаным.
Сначала сварили, покрошив в лапшу, ремень, потом ремешок от разбитой и неработающей рации, потом стали есть сапоги, содрали и съели кожу с оказавшейся на борту гармошки…
С водой дело обстояло совсем плохо. Кроме похлёбки, её доставалось каждому по глотку. Один раз в двое суток.
Последнюю картошку сварили и съели 23 февраля, в День Советской Армии. К тому времени к мукам голода и жажды добавились слуховые галлюцинации. Ивана Федотова начали мучить приступы страха. Товарищи поддерживали его, как могли, успокаивали.
За всё время дрейфа в четвёрке не произошло ни одной ссоры, ни одного конфликта. Даже тогда, когда сил уже практически не осталось, ни один не попытался отобрать у товарища пищу или воду, чтобы выжить самому. Просто договорились: последний, кто останется в живых, перед тем как умереть, оставит на барже запись о том, как погибал экипаж Т-36…
«Спасибо, мы сами!»
2 марта они впервые увидели проходящее вдали судно, но, кажется, сами не поверили в то, что перед ними не мираж. 6 марта новый корабль показался на горизонте, но отчаянные сигналы о помощи, которые подавали солдаты, на нём не заметили.
7 марта 1960 года авиационная группа с американского авианосца «Кирсардж» обнаружила баржу Т-36 примерно в тысяче миль северо-западнее острова Мидуэй. Полузатопленная баржа, которая не должна удаляться от берега на расстояние больше 300 метров, прошла больше тысячи миль по Тихому океану, преодолев половину расстояния от Курил до Гавайев.
Американцы в первые минуты не понимали: что, собственно, за чудо перед ними и что за люди плывут на нём?
Но ещё больший шок моряки с авианосца пережили, когда доставленный с баржи вертолётом сержант Зиганшин заявил: у нас всё нормально, нужно топливо и продукты, и мы сами доплывём до дома.
На самом деле, конечно, плыть солдаты уже никуда не могли. Как потом говорили врачи, жить четвёрке оставалось совсем немного: смерть от истощения могла наступить уже в ближайшие часы. А на Т-36 к тому времени оставался один сапог и три спички.
Американские медики дивились не только стойкости советских солдат, но и удивительной самодисциплине: когда экипаж авианосца стал предлагать им еду, они съели совсем чуть-чуть и остановились. Съешь они больше, то сразу погибли бы, как гибли многие, пережившие долгий голод.
Герои или изменники?
На борту авианосца, когда стало ясно, что они спасены, силы окончательно оставили солдат — Зиганшин попросил бритву, но упал в обморок около умывальника. Брить его и его товарищей пришлось морякам «Кирсарджа».
Когда солдаты отоспались, их начал мучить страх совсем иного рода — на дворе-то была холодная война, а помощь им оказал не кто-нибудь, а «вероятный противник». К тому же к американцам в руки попала советская баржа.
Капитан «Кирсарджа», кстати, никак не мог взять в толк, отчего солдаты так рьяно требуют от него погрузить на борт авианосца это ржавое корыто? Чтобы успокоить их, он сообщил им: баржу в порт отбуксирует другое судно.
На самом деле американцы потопили Т-36 — не из-за желания нанести вред СССР, а потому, что полузатопленная баржа представляла угрозу судоходству.
К чести американских военных, по отношению к советским солдатам они вели себя очень достойно. Никто не мучил их расспросами и допросами, больше того, к каютам, где они жили, приставили охрану — чтобы не докучали любопытные.
Но солдат волновало, что они скажут в Москве. А Москва, получив новости из США, некоторое время молчала. И это объяснимо: в Советском Союзе ждали, не попросят ли спасённые политического убежища в Америке, дабы со своими заявлениями не попасть впросак.
Когда же стало ясно, что военные не собираются «выбирать свободу», про подвиг четвёрки Зиганшина заговорили по телевидению, на радио и в газетах, и сам советский лидер Никита Хрущёв послал им приветственную телеграмму.
«Как на вкус сапоги?»
Первая пресс-конференция героев состоялась ещё на авианосце, куда вертолётами доставили около полусотни журналистов. Закончить её пришлось раньше времени: у Асхата Зиганшина носом пошла кровь.
Позже ребята дали массу пресс-конференций, и практически везде задавали один и тот же вопрос:
— А как на вкус сапоги?
«Кожа очень горькая, с неприятным запахом. Да разве тогда до вкуса было? Хотелось только одного: обмануть желудок. Но просто кожу не съешь: слишком жёсткая. Поэтому мы отрезали по маленькому кусочку и поджигали. Когда кирза сгорала, она превращалась в нечто похожее на древесный уголь и становилась мягкой. Этот «деликатес» мы намазывали солидолом, чтобы легче было глотать. Несколько таких «бутербродов» и составляли наш суточный рацион», — вспоминал потом Анатолий Крючковский.
Уже дома тот же вопрос задавали школьники. «Сами попробуйте», — пошутил как-то Филипп Поплавский. Интересно, сколько сапогов сварили после этого мальчишки-экспериментаторы в 1960-х?
К моменту прибытия авианосца в Сан-Франциско герои уникального плавания, продлившегося, по официальной версии, 49 дней, уже немного окрепли. Америка встречала их восторженно — мэр Сан-Франциско вручил им «золотой ключ» от города.
Источник:
оригинальная статья
Источник