Куняев огонь мерцающий в сосуде
«Огонь, мерцающий в сосуде…» — сборник критических и публицистических статей С.Ю. Куняева, выпущенный в 1986 году.
Книга озаглавлена чуть изменённой финальной строкой стихотворения Н. А. Заболоцкого «Некрасивая девочка», которое заканчивается так:
А если это так, то что есть красота
И почему её обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?
Центральный фокус книги — истинная, не всегда бросающаяся в глаза, красота.
Обзор содержания[править]
Первая часть книги посвящена творчеству признанных поэтов — А.Блока, Сергея Есенина, Н. А. Клюева и Н. А. Заболоцкого. Останавливаясь на разных аспектах их литературной деятельности, Куняев обращает внимание на взаимоотношения человека и времени, творческую и идейную эволюцию этих гениальных поэтов. Особого внимания заслуживают статьи о Заболоцком и Клюеве с анализом восприятия их творчества современниками, взаимоотношений с властью, описанием творческого роста.
Второй раздел содержит большой очерк о Николае Рубцове, с которым С.Ю. Куняев был дружен. Опубликованы фрагменты переписки поэтов. Здесь же большая статья «Возрождая из пепла», посвящённая теме деревни и крестьянского труда в русской советской поэзии. Рассказывается о поэтах из глубинки, не получивших шумной известности — это Валентин Алексеевич Устинов (1938—2015), Виктор Вениаминович Коротаев (1939—1997), Алексей Тимофеевич Прасолов (1930—1972), Михаил Евсеевич Вишняков (1945—2008), Владимир Глебович Урусов (1947). Приводя стихотворения этих авторов, Куняев доказывает, что тема Родины — земли — деревни у каждого звучит по-своему и в чём-то по-новому.
В третий раздел включены субъективные материалы — это заметки о литературе и очерк о друге Куняева, поэте и геологе Эрнсте Портнягине, погибшем в 1977 году.
«Пища? Лекарство? Отрава?» — статья, ставшая итогом раздумий автора над проблемами соотношения народного и массового в искусстве, в том числе на материале творчества В.Высоцкого. Затеяв в начале 1980-х дискуссию о восприятии деятельности Высоцкого, Куняев не мог не вызвать обвинений в зависти и злобности, но суть его размышлений сводилась к феномену массовой культуры — опасности, которую он разглядел одним из первых (официально считалось, что массовая культура — это только на Западе). Культ ряда исполнителей и авторов — теперь это ясно — должен был стать тревожным знаком скорого конца страны.
Написав статью, задевавшую Высоцкого, Куняев получил массу возмущённых писем, многие из них приведены в статье. Читатели СССР заявляли, что Высоцкий выше и Пушкина, и Шекспира, что такие бывают раз в тысячелетие и т.д.
Массовая культура становится таковой, поскольку тривиальна, общедоступна. Ещё она дитя рекламы, пропаганды — это Куняев показывает, но не формулирует, хотя предупреждает, что эстрада может стать фабрикой штамповок-однодневок — как это и произошло в ельцинской России.
Эта статья составила четвёртый раздел сборника, но для многих явилась главным.
Дискуссия вокруг книги[править]
Вокруг книги сразу развернулись споры, но оппонентов Куняева не заинтересовала ни участь Клюева, которого нельзя было прочитать даже в хрестоматиях, ни судьба провинциальных поэтов. В авторе увидели Сальери и вокруг этого шли “споры2.
Книга была удостоена Государственной премии РСФСР 1987 года. Этой премии удостаивались многие, но по поводу Куняева возразил сам Е.Евтушенко (Гангнус), разместив в «Литературной газете» статью «Премированное недоброжелательство», в которой опять обратился к Высцкому и попытался заодно представить себя другом покойного певца. В следующем номере газеты 20 января 1988 года был опубликован ответ В. В. Кожинова советскому поэту (https://www.odin-fakt.ru/vysockii/vstrechnoe_chuvstvo_vozmush/). Вот выдержки из этой отповеди:
«Евтушенко высказывает крайнее возмущение прежде всего страницами книги, посвященными Владимиру Высоцкому. И, естественно, возникает встречное „чувство возмущенного недоумения“, ибо автор письма в „ЛГ“, в сущности, не охарактеризовал ту книгу, которую объявляет не заслуживающей премии. Ведь разговор о Высоцком занимает в книге всего лишь 20 из 300 её страниц. И, стало быть, Евтушенко не нашел оснований для придирок к „остальным“ 280 страницам, ибо для того, чтобы расширить рамки своего „обвинительного акта“ за пределы „проблемы Высоцкого“, он вынужден был отложить книгу и привлечь к „дознанию“ журнальную статью Куняева „Ради жизни на Земле“.
Должен сразу же сказать, что я далеко не во всем разделяю позицию Куняева в отношении Высоцкого. Во-первых, некоторые его песни — такие, как „Штрафные батальоны“ или „Кони привередливые“ — я достаточно высоко ценю. С другой стороны, Куняев, на мой взгляд, слишком тесно связал самого Высоцкого и его фанатичных поклонников…
Но я не вижу ровно ничего заслуживающего „возмущения“ в том, что Куняев выразил свое неприятие общей направленности многих песен Высоцкого, сказав, например, что „песни эти не боролись с распадом, а, наоборот, эстетически обрамляли его“ (эти слова Евтушенко квалифицирует как „прямое оскорбление“).»
В. В. Кожинов, знавший Евтушенко несколько десятилетий, решил открыть читателям глаза на тогдашнего их кумира:
«Фанатичные приверженцы Высоцкого, прочитав письмо Евтушенко в „ЛГ“, без сомнения, с радостью увидят в нём своего единомышленника — и грубо ошибутся. За несколько месяцев до этого письма он уже писал о Высоцком на страницах альманаха „Современная драматургия“. Отметив, что Высоцкий — „талантливый человек“, Евтушенко тут же утверждает, что его „настоящее лицо“ приходится разглядывать „сквозь накипь кликушества, причитаний, порой лицемерно-надрывных, а иногда искренне-глуповатых“. И ещё: „Владимир Высоцкий, по моему мнению, не был ни большим поэтом, ни гениальным певцом, ни тем более композитором“, — но ведь и пафос Куняева направлен именно против провозглашения Высоцкого „великим“ и „гениальным“…
Надо прямо сказать, что, обратившись к теме „зависти“, Евтушенко вступил на крайне опасный для себя путь. Вот что рассказала в своих воспоминаниях вдова Высоцкого, избравшая форму прямого обращения к покойному мужу: „Официальные поэты Евтушенко, Вознесенский благосклонно улыбались, когда ты приносил свои стихи. Никто никогда не сдержал слова… обещая содействовать их публикации…“
… публикация письма Евтушенко сыграет положительную роль, ибо многие поймут теперь, сколь обманчивы могут быть крики о демократии, которые мы слышим сегодня из уст не только Евтушенко, но и целого ряда других литераторов.»
После этого ответа редакция сочла за лучшее дискуссию прекратить.
Станислав Куняев принял участие во многих дискуссиях с читателями в разных городах страны. Но в основном массу волновала статья о массовой культуре, и лишь немногие активные читатели обсуждали первые три раздела книги.
В 1989 книга вышла вторым изданием, а в 1990 вышел следующий сборник публицистики Куняева «Времена и легенды».
ААП
Источник
Она ничего не знала обо мне, а я о ней, хотя она была единственным близким мне человеком. Парадокс, над которым я предпочла не размышлять. У меня не имелось желания рассказывать о себе, и я допускала, что то же самое нежелание свойственно моей нечаянной подруге. О своем житье‑бытье во время наших встреч я помалкивала, не из необходимости скрывать какие‑то тайны, а просто не было ни тайн, ни каких‑либо заметных событий в жизни. Рядом с совсем незнакомым мне человеком я могла быть кем угодно: удачливой бизнесвумен или бедной студенткой, и допускала, что Генриетта тоже не прочь пофантазировать.
Наши встречи напоминали общение в соцсетях: отсутствие общих знакомых и общих воспоминаний (я знала, что Генриетта недавно приехала в этот город, и, кажется, издалека) гарантировало анонимность, совсем как в Интернете, где человека из плоти и крови заменяет ник и фото какой‑нибудь красотки.
Мы могли придумать себе любую жизнь, и втайне нас обеих влекло к этому. Меня‑то уж точно. Но что‑то удерживало нас от беззастенчивого вранья, конечно, вовсе не желание быть разоблаченными, прервать эту дружбу было легче легкого, и стыдиться своих фантазий вряд ли бы пришлось. Причина, скорее, крылась в другом: я чувствовала, что моя подруга глубоко несчастна, хоть и не желала признаваться в этом, и какие бы радужные картины она ни рисовала, я бы ей, наверное, не поверила. Несчастливость таилась в глубине ее красивых васильковых глаз, пряталась в едва заметных складочках возле губ… Я не знала, как должна выглядеть счастливица, но несчастье распознавала сразу. Может, и меня удерживало от фантазий опасение, что Генриетта читает в моих глазах, как я в ее, а может, боялась, что мое выдуманное счастье станет для подруги неким упреком в собственной несостоятельности. В общем, откровенности мы не желали, а от вранья воздерживались, оттого о своем прошлом и настоящем предпочитали молчать. И через месяц после знакомства я только и знала, что ее зовут Генриетта. Где она живет и как проводит время, когда мы не пьем кофе в крохотной кофейне на набережной и не бродим вдоль реки в толпе туристов, оставалось лишь гадать. Несколько раз я собиралась спросить ее об этом, но задавать вопросы друг другу, точно по молчаливому уговору, мы избегали. Почему‑то я решила, что ее жизнь сродни моей. Возьмись я рассказать свою историю Генриетте, и сама бы поразилась ее абсолютной обыденности. История человека, который плывет по течению, с грустью наблюдая, как его относит все дальше и дальше от вожделенных берегов. Банальная история, лишенная возможности когда‑нибудь стать другой. «Из моей жизни приличного сюжета не получится», – с тоской думала я временами. Кому интересен безвольный герой? Слабым утешением служил тот факт, что таких, как я, тысячи. А многие из тех, кого я встречала во время своих прогулок, вполне могли бы мне позавидовать. То есть не мне, конечно, а внешнему благополучию моей жизни. Муж очень богат, в кошельке у меня две банковские карточки, золотая и платиновая, и я понятия не имею, сколько денег на них. Я не успеваю истратить и малой толики, а счет уже пополняется.
Наверное, по этой причине я терпеть не могу глянцевые журналы, с каждой страницы которых то шепчут, то вопят разодетые дамочки: у тебя может быть все, если на это есть деньги. У меня нет ничего, кроме денег. Впрочем, деньги вовсе не мои, они принадлежат мужу, следовательно, будет правильнее сказать: у меня нет ничего. Еще совсем недавно эта фраза вызывала гнетущую тоску, и вдруг пришло безразличие…
Первые семнадцать лет моей жизни оказались ничем не примечательными, что вряд ли должно удивлять. Губернский город, обычная семья. Мама – воспитатель в детском саду, папа, кажется, работал на заводе. Говорю «кажется», потому что своего отца совсем не помню, родители развелись, когда мне еще не было и трех лет. Папа сильно пил, мама, промучившись с ним лет пятнадцать, наконец сказала: «Хватит».
Источник
3830
01.11.2018
07:39:36
Татьяна Полякова – Огонь, мерцающий в сосуде краткое содержание
Огонь, мерцающий в сосуде – описание и краткое содержание, исполнитель: Оксана Таульян, слушайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки knigiaudio.org
Инна до поры до времени даже не подозревала, на что она способна!Неужели эта тихая скромница, на протяжении нескольких лет боявшаяся сказать хоть слово поперек властному супругу или старшему брату, сможет все бросить, сбежать в другой город и там впутаться в расследование давней громкой криминальной истории похищения маленького ребенка? Неужели она, чуждая авантюрам, заведет знакомства среди наемных убийц, женщин с сомнительной репутацией и владельцев злачных ночных клубов?Сбежит, заведет и впутается! А все потому, что в один прекрасный день твердо сказала себе: «Я ничего не боюсь. Я больше никогда ничего не буду бояться». Однако жизнь по чужим документам, без поддержки друзей и родных оказалась вовсе не так заманчива, как виделось Инне, томящейся под присмотром мужа в «золотой клетке».Променяв уют и спокойствие на свободу и дух авантюрных приключений, она поняла, что, возможно, бежала не от кого-то, а лишь от самой себя…
Огонь, мерцающий в сосуде слушать онлайн бесплатно
Огонь, мерцающий в сосуде – слушать аудиокнигу онлайн бесплатно, автор Татьяна Полякова, исполнитель Оксана Таульян
Похожие аудиокниги на “Огонь, мерцающий в сосуде”, Татьяна Полякова
Аудиокниги похожие на “Огонь, мерцающий в сосуде” слушать онлайн бесплатно полные версии.
Татьяна Полякова слушать все книги автора по порядку
Татьяна Полякова – все книги автора в одном месте слушать по порядку полные версии на сайте онлайн аудио библиотеки knigiaudio.org
Татьяна Полякова – Огонь, мерцающий в сосуде отзывы
Отзывы слушателей о книге Огонь, мерцающий в сосуде, исполнитель: Оксана Таульян. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Уважаемые читатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.
- 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний.
Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации. - 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
- 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
- 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.
Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор knigiaudio.org.
Источник
Колечки рыжеватые кудрей
Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы,
Черты лица остры и некрасивы.
Но она «ликует и смеется, охваченная счастьем бытия», для нее «чужая радость также, как своя», она не знает «ни тени зависти, ни умысла худого», а потому образ Божий запечатлен в каждой ее черте, в каждом движении куда явственней, нежели на лице, окаймленном «седым венцом» со «смуглотой», неизвестно почему пугающей людей.
«Придется мне напиться пустотой», – с надменностью, под которой прячется страх, говорит о себе героиня ахматовского стихотворения. Заболоцкий также не может обойтись без роковых слов «красота» и «пустота», но его вера в то, что душа человеческая хранит в себе свет, спасает его от соблазна игры с темными силами.
Стихи Заболоцкого – простые, нравоучительные, почти декларативные, но в их простоте сила молитвы и стилистика Евангелия. Проще молитвенных слов у человечества нет ничего.
И пусть черты ее нехороши
И нечем ей прельстить воображенье,
Младенческая грация души
Уже сквозит в любом ее движенье.
А если это так, то что есть красота
И почему ее обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?
У поэта доставало смирения, чтобы вопросительной интонацией этих строк отдалить их от молитвы на почтительное расстояние… Жалко ему было искусства, которому он служил, но у него хватало сил ставить его в подчинение нравственному, то есть божественному чувству.
Разве девочка может понять до конца,
Почему, поражая нам чувства,
Поднимает над миром такие сердца
Неразумная сила искусства.
Две последние строки о старой актрисе, но они могли бы быть написаны и об Ахматовой, о той, которая не без кокетства признавалась в старости перед смертью:
Как вышедшие из тюрьмы,
Мы что-то знаем друг о друге
Ужасное. Мы в адском круге,
А может, это и не мы.
(1963)
Почему-то мы часто иронизируем над строчкой Маяковского «Товарищ Ленин – работа адовая…».
Но слова «адский», «адовый» в поэзии Ахматовой встречаются гораздо чаще, нежели у Владимира Владимировича.
«Демон и ангел России»
Вдова поэта Даниила Андреева в предисловии к его книге «Русские боги», изданной в 1990 году, вспоминает: «На одном из допросов его спросили об отношении к Сталину. «Ты знаешь, как я плохо говорю».
Это была правда, он был из тех, кто пишет, но не любит и не умеет говорить – из застенчивости.
«Так вот, я не знаю, что со мной произошло, но это было настоящее вдохновение. Я говорил прекрасно, умно, логично и совершенно убийственно – как для «отца народов», так и для себя самого. Вдруг я почувствовал, что происходит что-то необычное. Следователь сидел неподвижно, стиснув зубы, а стенографистка не записывала – конечно, по его знаку».
Этот страстный монолог Андреева был для него тем же самым произведением, что и для Мандельштама роковые стихи о «кремлевском горце». Но на самом деле отношение Андреева к Сталину было куда более сложным, нежели оно изображено в воспоминаниях его жены.
В 1947 году поэт был арестован и получил 25 лет тюремного заключения. Сидел во Владимирской тюрьме, где встречался с Шульгиным, с академиком В. В. Лариным, с сыном генерала Кутепова. В тюрьме писал книги: «Роза мира», «Русские боги», «Железная мистерия»;
Поэт освободился в 1957 году, а умер в 1959-м в возрасте 52 лет. Он был сыном известного русского писателя Леонида Андреева.
Редкой особенностью его взгляда на русскую историю было то, что он, в отличие от большинства современников, считавших революцию и строительство социализма совершенно новым явлением в судьбе России, был убежден, что, несмотря на ее внешнюю ненависть к старому миру, несмотря на кровавый разрыв с ним – ее глубокое, скрытое от глаз неразрывное с ним единство все равно сохраняется. Впрочем, так же, как сохранялось это единство во все катастрофические эпохи – во время перехода от феодальной Руси к России Третьего Рима, а от Третьего Рима Иоанна Грозного к императорской России Петра… Меняются династии, возникают новые сословия, льется кровь – но мистическое единство русской истории продолжается и остается живым.
Находясь в стенах Владимирской тюрьмы, поэт выразил это единство в стихотворении, посвященном Пушкину, который для Андреева был одним из вечных символов связи времен:
Здесь в бронзе вознесен над бурей, битвой, кровью
Он молча слушает хвалебный гимн веков,
В чьем рокоте слились с имперским славословьем
Молитвы мистиков и марш большевиков.
(1950)
Стихи, видимо, написаны в связи с торжествами великого пушкинского юбилея 1949 года – стопятидесятилетия со дня рождения поэта.
Этот образ становится для Даниила Андреева своеобразной «идеей фикс», к ней он так или иначе постоянно возвращается во все последующие годы жизни.
Этот свищущий ветр метельный,
Этот брызжущий хмель веков
В нашей горечи беспредельной
И в безумствах большевиков…
Строфа из стихотворения «Размах» (1950 г.), где путь России через жертвы «и злодеяния» все равно ведет (прямо по-клюевски!) к «безбрежным морям Братства, к миру братскому всех стран…» С особой страстью поэт нащупывал эти связи в начале Великой Отечественной войны, ибо только в них видел победный и кровавый путь Родины и ее спасение от очередного нашествия «двунадесяти языков» Европы, возглавляемого духом Германии:
Как призрак, по горизонту
От фронта несется он к фронту,
Он с гением расы воочью
Беседует бешеной ночью.
В то время так о мистической сущности войны не писал никто.
Но странным и чуждым простором
Ложатся поля снеговые,
И смотрит загадочным взором
И Ангел и демон России.
И движутся легионеры
В пучину без края и меры,
В поля, необъятные оку,
К востоку, к востоку, к востоку.
Но что может их остановить? Только союз двух сил – народной, русской стихии и воли строителя нового государства. И Даниил Андреев пишет жуткое и загадочное стихотворение об эвакуации мумии Ленина из Мавзолея осенью 1941 года. Тело вывезено «из Зиккурата» … «в опечатанном вагоне» на восток, на берега Волги, а дух его, «роком царства увлекаем», как тень, поселяется в сердце Кремля, в стенах, где склоняется над картами небывалых сражений продолжатель ленинского дела, укрепляемый этим духом, который
Источник