Огонь ли я в сосуде

  Ñòàòüÿ âåñíû 2014ã.

 
7 ìàÿ – äåíü ðîæäåíèÿ ñîâåòñêîãî ïîýòà Íèêîëàÿ Çàáîëîöêîãî. 1903-1958.
111-àÿ ãîäîâùèíà â 2014ã. Ýòî íå þáèëåéíàÿ, ñòðîãî ãîâîðÿ, öèôðà, íî ïî ñâîåìó ïðèìå÷àòåëüíàÿ òðèàäà åäèíèö:111. Äà è ïðîñòî äåíü ðîæäåíèÿ!

Ðàìêè ýòîé çàìåòêè íå ïîçâîëÿò îáøèðíîãî ýêñêóðñà â áèîãðàôèþ è òâîð÷åñòâî, ïåðåâîä÷åñêèå øòóäèè Í.Çàáîëîöêîãî. Âñå ýòî ïðè æåëàíèè ìîæíî ëåãêî íàéòè íà ïðîñòîðàõ Ñåòè. Ìîÿ çàäà÷à ñêðîìíåå:íàïîìíèòü, ÷òî ñåãîäíÿ äåíü ðîæäåíèÿ çàìå÷àòåëüíîãî ïîýòà, îäíîãî èç íàèáîëåå ôèëîñîôñêè çâó÷àùèõ ïîýòîâ Ñîâåòñêîé ñòðàíû.

Êîãäà íàçûâàåòñÿ èìÿ Íèêîëàÿ Çàáîëîöêîãî, òî ÷àùå âñåãî ïðèõîäÿò íà óì ëþáîìó ñêîëüêî-òî çíàêîìîìó ñ ðóññêîé ïîýçèåé 20 âåêà äâà åãî ñòèõîòâîðåíèÿ: “Íåêðàñèâàÿ äåâî÷êà” è “Ìåòàìîðôîçû”. Ïåðâîå ïðîíçèòåëüíàÿ êàðòèíêà, óâèäåííàÿ àâòîðîì è íàâåÿâøàÿ ýòîò ïîýòè÷åñêèé øåäåâð.

Î ÷èñòîòå äåòñêîé äóøè, î çàâèñòè, ðàçúåäàþùåé äóøó, âñòóïàþùóþ â âçðîñëåíèå, è íàêîíåö-èçóìèòåëüíûé àôîðèçì, âåí÷àþùèé ñòèõ, êîòîðûé äàâíî ñóùåñòâóåò ñàìîñòîÿòåëüíî, òàê ÷òî, öèòèðóÿ, ìíîãèå äàæå íå âñåãäà çíàþò èñòî÷íèê:

À åñëè ýòî òàê, òî ÷òî åñòü êðàñîòà
È ïî÷åìó åå îáîæåñòâëÿþò ëþäè?
Ñîñóä îíà, â êîòîðîì ïóñòîòà,
Èëè îãîíü, ìåðöàþùèé â ñîñóäå?

Ñòèõîòâîðåíèå “Ìåòàìîðôîçû” èçâåñòíåéøèé ôèëîñîôñêî-ïîýòè÷åñêèé øåäåâð,
è òàêæå ñîäåðæàùèé ñòðîêè, ñòàâøèå øèðîêî öèòèðóåìûì àôîðèçìîì:ýòî ïåðâûå ÷åòûðå ñòðîêè. ×èòàÿ ýòî ïðîèçâåäåíèå, ñîâðåìåííûé ÷èòàòåëü, êîíå÷íî, ïîäóìàåò, ÷òî àâòîð ãîâîðèò î ðåèíêàðíàöèè, ïåðåñåëåíèè äóø, â êîòîðóþ âåðèëè íà Âîñòîêå è êîòîðàÿ ñòàëà ìîäíîé âåðîé âî âñåì ìèðå. Îäíàêî ýòî íå òî ÷òî áû íå òàê, íî íåñêîëüêî øèðå.
 
Ýòî ñòèõîòâîðåíèå êâèíòýññåíöèÿ ôèëîñîôñêèõ âîççðåíèé Íèêîëàÿ Çàáîëîöêîãî.
ß  áû ñêàçàëà  òàê.  ÑÑÑÐ ðåëèãèè  áûëè  ïðàêòè÷åñêè  çàïðåùåíû. Íî  ðåëèãèîçíîå  ñîçíàíèå ñóòü âðîæäåííûé èìïóëüñ, êàê íðàâñòâåííûé çàêîí. ×åì íðàâñòâåííî ñîâåðøåííåå ëè÷íîñòü, òåì áëèæå îíà ê Áîãó.
 
Íî ïîñêîëüêó êîììóíèñòû çàïðåòèëè Áîãà, òî ëþäÿì, èùóùèì “ïóòè ê õðàìó”, ïðèõîäèëîñü èçûñêèâàòü îñîáûå ïóòè. Ìíîãèå îáðàçîâàííûå ëþäè â ÑÑÑÐ íå ïðèåìëÿ â ñèëó ïîëó÷åííîãî îáðàçîâàíèÿ è îáùåãî íåðåëèãèîçíîãî ñòðîÿ æèçíè ïðèâåðæåííîñòè ê òðàäèöèîííûì êîíôåññèÿì, êîòîðûå ôîðìàëüíî íå áûëè çàïðåùåíû Ñîâåòñêîé âëàñòüþ, õîòÿ ðåëèãèè àêòèâíî åþ êðèòèêîâàëèñü, à îòêðûòàÿ ðåëèãèîçíîñòü íå ïîîùðÿëàñü, òåì íå ìåíåå èñïûòûâàÿ âðîæäåííîå áåñïîêîéíîå ñòðåìëåíèå ê âûñøåìó, íå íàçûâàÿ  ýòî ðåëèãèîçíûì ÷óâñòâîì, ñî÷èíÿëè  ðàçíîîáðàçíûå  êîíöåïöèè, â îñíîâå êîòîðûõ ëåæàëà  íàóêà è ìîãóùåñòâî ÷åëîâå÷åñêîãî  ðàçóìà, íî  â áëèæàéøåì ðàññìîòðåíèè ýòî  áûëè â  âñå òå æå ðàçíûå “Ïóòè ê Õðàìó”! ×àùå âñåãî â äóõå Ñïèíîçû:ïàíòåèçì, âîñïåâàíèå Ìàòåðèè, íî îäóõîòâîðåííîé è î÷åëîâå÷åííîé. Òàê ïîÿâëÿåòñÿ öåëûé ðÿä ïðîèçâåäåíèé â æàíðàõ ñàìûõ ðàçíûõ îò ôèëîñîôñêèõ òðàêòàòîâ äî íàó÷íîé ôàíòàñòèêè. Îò ôèëîñîôñêèõ ïðîèçâåäåíèé, òàêèõ êàê “Êîñìîëîãèÿ äóõà” Èëüåíêîâà â ðóñëå ðóññêîãî êîñìèçìà, ôàíòàñòè÷åñêèõ ïðîèçâåäåíèé è òðàêòàòîâ Öèîëêîâñêîãî äî “Òóìàííîñòè Àíäðîìåäû” Èâàíà Åôðåìîâà, ñèëüíåéøåå âîçäåéñòâèå  êîòîðîãî íà  óìû  â ÑÑÑÐ è âî âñåì ÷èòàâøåì ÍÔ ìèðå íûíå ïî÷òè çàáûòî.

×òîáû ïîíÿòü “Ìåòàìîðôîçû” Íèêîëàÿ Çàáîëîöêîãî àóòåíòè÷íî, à èìåííî òîò ñìûñë, êîòîðûé âêëàäûâàë ñàì àâòîð – íóæíî  çíàòü, ÷òî îí îáùàëñÿ ñ Öèîëêîâñêèì, øòóäèðîâàë Ýíãåëüñà, Ãðèãîðèÿ Ñêîâîðîäó, Òèìèðÿçåâà, Âåðíàäñêîãî, ÷èòàë  òðóäû Ýéíøòåéíà. Èñïûòûâàë âëèÿíèå Âåëèìèðà Õëåáíèêîâà, îäíîãî  èç ñàìûõ çàãàäî÷íûõ ðóññêèõ  ïîýòîâ. Êîëëåêöèîíèðîâàë è èçó÷àë òâîð÷åñòâî õóäîæíèêîâ Øàãàëà, Ôèëîíîâà, âîîáùå âåñü ðóññêèé àâàíãàðä. Òàêæå ïðîÿâëÿë èíòåðåñ ê Áðåéãåëþ è äðóãèì ãîëëàíäöàì. Íàêîíåö, áûë âïå÷àòë¸í êîíöåïöèåé ðóññêîãî ôèëîñîôà Íèêîëàÿ Ôåäîðîâà.
 
Íàòóðôèëîñîôèÿ Íèêîëàÿ Çàáîëîöêîãî î÷åíü èíòåðåñíà è ìåíÿ íàâåëà íà ëþáîïûòíûå ïàðàëëåëè. Íî îá ýòîì â äðóãîé ñòàòüå. Çäåñü æå íàñëàäèìñÿ ïîýòè÷åñêèì êðèñòàëëîì Íèêîëàÿ Çàáîëîöêîãî, îñâåæèâ â ïàìÿòè íåñêîëüêî ñàìûõ èçâåñòíûõ ïîýòè÷åñêèõ ïðîèçâåäåíèé. Íî äàëåêî íå òîëüêî ýòè ñòèõè ñäåëàëè áû ÷åñòü ëþáîìó ïîýòó, íî øèðå î ïîýçèè Í.Çàáîëîöêîãî â äðóãîé ðàç.

Çäåñü ëèøü ïóíêòèðíî…

 Ìåòàìîðôîçû

Êàê ìèð ìåíÿåòñÿ! È êàê ÿ ñàì ìåíÿþñü!
Ëèøü èìåíåì îäíèì ÿ íàçûâàþñü,
Íà ñàìîì äåëå òî, ÷òî èìåíóþò ìíîé,-
Íå ÿ îäèí. Íàñ ìíîãî. ß – æèâîé
×òîá êðîâü ìîÿ îñòûíóòü íå óñïåëà,
ß óìèðàë íå ðàç. Î, ñêîëüêî ìåðòâûõ òåë
ß îòäåëèë îò ñîáñòâåííîãî òåëà!
È åñëè á òîëüêî ðàçóì ìîé ïðîçðåë
È â çåìëþ óñòðåìèë ïðîíçèòåëüíîå îêî,
Îí óâèäàë áû òàì, ñðåäè ìîãèë, ãëóáîêî
Ëåæàùåãî ìåíÿ. Îí ïîêàçàë áû ìíå
Ìåíÿ, êîëåáëåìîãî íà ìîðñêîé âîëíå,
Ìåíÿ, ëåòÿùåãî ïî âåòðó â êðàé íåçðèìûé,
Ìîé áåäíûé ïðàõ, êîãäà-òî òàê ëþáèìûé.
À ÿ âñå æèâ! Âñå ÷èùå è ïîëíåé
Îáúåìëåò äóõ ñêîïëåíüå ÷óäíûõ òâàðåé.
Æèâà ïðèðîäà. Æèâ ñðåäè êàìíåé
È çëàê æèâîé è ìåðòâûé ìîé ãåðáàðèé.
Çâåíî â çâåíî è ôîðìà â ôîðìó. Ìèð
Âî âñåé åãî æèâîé àðõèòåêòóðå –
Îðãàí ïîþùèé, ìîðå òðóá, êëàâèð,
Íå óìèðàþùèé íè â ðàäîñòè, íè â áóðå.
Êàê âñå ìåíÿåòñÿ! ×òî áûëî ðàíüøå ïòèöåé,
Òåïåðü ëåæèò íàïèñàííîé ñòðàíèöåé;
Ìûñëü íåêîãäà áûëà ïðîñòûì öâåòêîì,
Ïîýìà øåñòâîâàëà ìåäëåííûì áûêîì;
À òî, ÷òî áûëî ìíîþ, òî, áûòü ìîæåò,
Îïÿòü ðàñòåò è ìèð ðàñòåíèé ìíîæèò.
Âîò òàê, ñ òðóäîì ïûòàÿñü ðàçâèâàòü
Êàê áû êëóáîê êàêîé-òî ñëîæíîé ïðÿæè,
Âäðóã è óâèäèøü òî, ÷òî äîëæíî íàçûâàòü
Áåññìåðòèåì. Î, ñóåâåðüÿ íàøè!

1937

Íåêðàñèâàÿ äåâî÷êà

Ñðåäè äðóãèõ èãðàþùèõ äåòåé
Îíà íàïîìèíàåò ëÿãóøîíêà.
Çàïðàâëåíà â òðóñû õóäàÿ ðóáàøîíêà,
Êîëå÷êè ðûæåâàòûå êóäðåé
Ðàññûïàíû, ðîò äëèíåí, çóáêè êðèâû,
×åðòû ëèöà îñòðû è íåêðàñèâû.
Äâóì ìàëü÷óãàíàì, ñâåðñòíèêàì åå,
Îòöû êóïèëè ïî âåëîñèïåäó.
Ñåãîäíÿ ìàëü÷èêè, íå òîðîïÿñü ê îáåäó,
Ãîíÿþò ïî äâîðó, çàáûâøè ïðî íåå,
Îíà æ çà íèìè áåãàåò ïî ñëåäó.
×óæàÿ ðàäîñòü òàê æå, êàê ñâîÿ,
Òîìèò åå è âîí èç ñåðäöà ðâåòñÿ,
È äåâî÷êà ëèêóåò è ñìååòñÿ,
Îõâà÷åííàÿ ñ÷àñòüåì áûòèÿ.
Íè òåíè çàâèñòè, íè óìûñëà õóäîãî
Åùå íå çíàåò ýòî ñóùåñòâî.
Åé âñå íà ñâåòå òàê áåçìåðíî íîâî,
Òàê æèâî âñå, ÷òî äëÿ èíûõ ìåðòâî!
È íå õî÷ó ÿ äóìàòü, íàáëþäàÿ,
×òî áóäåò äåíü, êîãäà îíà, ðûäàÿ,
Óâèäèò ñ óæàñîì, ÷òî ïîñðåäè ïîäðóã
Îíà âñåãî ëèøü áåäíàÿ äóðíóøêà!
Ìíå âåðèòü õî÷åòñÿ, ÷òî ñåðäöå íå èãðóøêà,
Ñëîìàòü åãî åäâà ëè ìîæíî âäðóã!
Ìíå âåðèòü õî÷åòñÿ, ÷òî ÷èñòûé ýòîò ïëàìåíü,
Êîòîðûé â ãëóáèíå åå ãîðèò,
Âñþ áîëü ñâîþ îäèí ïåðåáîëèò
È ïåðåòîïèò ñàìûé òÿæêèé êàìåíü!
È ïóñòü ÷åðòû åå íåõîðîøè
È íå÷åì åé ïðåëüñòèòü âîîáðàæåíüå,-
Ìëàäåí÷åñêàÿ ãðàöèÿ äóøè
Óæå ñêâîçèò â ëþáîì åå äâèæåíüå.
À åñëè ýòî òàê, òî ÷òî åñòü êðàñîòà
È ïî÷åìó åå îáîæåñòâëÿþò ëþäè?
Ñîñóä îíà, â êîòîðîì ïóñòîòà,
Èëè îãîíü, ìåðöàþùèé â ñîñóäå?

1955
 
 Íå ïîçâîëÿé äóøå ëåíèòüñÿ!

Íå ïîçâîëÿé äóøå ëåíèòüñÿ!
×òîá â ñòóïå âîäó íå òîëî÷ü,
Äóøà îáÿçàíà òðóäèòüñÿ
È äåíü è íî÷ü, è äåíü è íî÷ü!

Ãîíè åå îò äîìà ê äîìó,
Òàùè ñ ýòàïà íà ýòàï,
Ïî ïóñòûðþ, ïî áóðåëîìó
×åðåç ñóãðîá, ÷åðåç óõàá!

Íå ðàçðåøàé åé ñïàòü â ïîñòåëè
Ïðè ñâåòå óòðåííåé çâåçäû,
Äåðæè ëåíòÿéêó â ÷åðíîì òåëå
È íå ñíèìàé ñ íåå óçäû!

Êîëü äàòü åé âçäóìàåøü ïîáëàæêó,
Îñâîáîæäàÿ îò ðàáîò,
Îíà ïîñëåäíþþ ðóáàøêó
Ñ òåáÿ áåç æàëîñòè ñîðâåò.

À òû õâàòàé åå çà ïëå÷è,
Ó÷è è ìó÷àé äîòåìíà,
×òîá æèòü ñ òîáîé ïî-÷åëîâå÷üè
Ó÷èëàñü çàíîâî îíà.

Îíà ðàáûíÿ è öàðèöà,
Îíà ðàáîòíèöà è äî÷ü,
Îíà îáÿçàíà òðóäèòüñÿ
È äåíü è íî÷ü, è äåíü è íî÷ü!
1958

Èç ñáîðíèêà:
Íèêîëàé Çàáîëîöêèé. Ìåðêíóò çíàêè Çîäèàêà.
Ìîñêâà: Ýêñìî-Ïðåññ, 1998.
 
 

И пусть черты ее нехороши

И нечем ей прельстить воображенье,

Младенческая грация души

Уже сквозит в любом ее движенье.

А если это так, то что есть красота

И почему ее обожествляют люди?

Сосуд она, в котором пустота,

Или огонь, мерцающий в сосуде?

Н. Заболоцкий «Некрасивая девочка»

Красоту трудно судить. Красота – загадка…

Ф. Достоевский «Идиот»

Однажды темным морозным утром я ехала в автобусе по длинному проспекту, покрытому легким пушистым снежком. На синем холодном небе еле-еле пробивались бледные лучи рассвета. Дневной свет упал на мою спутницу, и только сейчас я смогла разглядеть ее. Она была бледна как мрамор, на ее красивом лице ярко выделялись черные, немного грустные глаза. Из черного берета выбивались светлые, соломенного цвета, кудрявые волосы. Одета девушка была в длинную черную юбку и такого же цвета пальто. Весь ее облик, одежда, манера держаться и какая-то аристократичная осанка вещали о том, что их обладательница – гостья из позапрошлого века, ибо в наше время искусственной и вульгарной красоты не часто встречаются такие утонченные и обаятельные люди. Девушка была прекрасна по-своему, ее лицо и привлекало внимание тем, что не было вызывающим.

Тысячелетиями гениями человечества в поэмах, музыкальных произведениях и на холстах воспевался этот дар – красота. Но что же это такое с православной точки зрения и в чем различия со светским пониманием?

Каждое тысячелетие меняло идеал красоты. В XV веке, в период готики, считалась прекрасной женщина, которая обладала S-образным силуэтом фигуры. Пришедшая на смену эпоха раннего Возрождения объявила идеалом красоты бледный цвет лица и длинные шелковистые пряди белокурых волос, стройную «лебединую шею» и высокий чистый лоб. Высокое Возрождение приносит совсем иное понимание красоты: пышные формы, могучие тела с широкими бедрами, с роскошной полнотой шеи и плеч. XIX век – век модернизации и активного развития всех сфер общества – возвратил человечество в античность, провозгласив для женщин – «осиные талии», бледные лица, изнеженность и утонченность. Но вернемся в наше время и посмотрим вокруг: какой ныне идеал красоты? С обложек журналов, экранов телевизоров нам навязывают девушек, женщин, обладающих болезненной худобой, с длинными ногами, с лицами, похожими на кукол. На них не хочется смотреть, они скрывают внутренний свет души: большие глаза, длинные, неестественные ресницы, пухлые, большие губы… А многие современные юноши, мужчины забыли, что значит мужественная внешность, широта плеч, смелость во взгляде, уподобившись женщинам в отращивании волос, прокалывании ушей, использовании косметики и украшений для тела. Вспоминаются слова апостола Петра:

«Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно перед Богом» (1Пет. 3, 3-5).

Русский философ, писатель и публицист Иван Ильин писал:

«Каждый человек получает свое лицо и свое тело не как нечто окончательное, раз навсегда завершенное, а скорее как исходную точку, предварительно данный материал, пластическая обработка и формирование которого предоставляется, доверяется, поручается его душе».

Действительно, как мы уже убедились, красота – это не правильность черт, форм и красок, ее идеалы не долговечны, меняются с эпохой и исчезают вместе с ее прототипами. Только внутренняя, духовная красота вечна и приковывает к себе взгляд многих людей, к ней тянутся, пытаясь насладиться ее обаянием, гармонией и духовной силой.  Такой взгляд запечатлен во многих произведениях русской литературы, например, в образах Татьяны Лариной, Натальи Ростовой или княжны Марьи из «Войны и мира». В описаниях их внешности автор не употребляет высоких слов, говорящих о неземной красоте, это обыкновенные, ничем не примечательные лица, порой даже дурнушки. Но именно они больше привлекают внимание читателя, нежели другие героини, в несколько раз превосходящие их внешностью. Великодушное, чуткое, сострадательное сердце, целомудренные, чистые помыслы и поступки, богатый внутренний духовный мир делают их неизмеримо выше в наших глазах, их глаза озарены внутренним светом прекрасного состояния души.

Человеку не помогут самые дорогие косметические средства и дорогая одежда, если окружающие его люди не будут чувствовать в нем чуткую, добрую душу, отзывчивого и любящего друга. Порой некрасивый человек, не отличающийся яркой внешностью, правильными чертами лица, бывает прекрасным, излучая изнутри свет, а красивый лицом отталкивает от себя, проявляя дурной характер и уродливую душу, ведь еще философ Иван Ильин писал, что каждая некрасивая женщина может и должна стать красивою. При этом она должна уйти в себя, в глубину, где слышит пение ангелов, должна вслушаться в него, забыться в нем, очиститься в нем и жить им. Тогда это пение зазвучит из ее души, и она сама будет цвести и светить другим людям.

Сейчас уже точно доказано наукой, что наше душевное, эмоциональное состояние постоянно выражаются на лице. Поджатые или прикушенные губы, нахмуренные брови, взгляд исподлобья – вся эта мимика, отражающая тайные грехи гнева, уныния, памятозлобия на нашем лице с возрастом словно застывают и навеки запечатлеются на нем. В старости уже не стоит большого труда судить о характере, темпераменте и тайных прегрешениях даже незнакомого человека. Перед глазами до сих пор стоит лицо одной бабушки – прихожанки храма: в обрамлении седых волос доброе, светлое лицо и глубокие, ясные глаза, отражающие всю душевную теплоту и искренность. Сейчас такие лица встречаются не часто, но уже одного взгляда достаточно, чтобы проникнуться к этому человеку особым чувством, прочувствовать свет, исходящий из самого сердца.

Евангелие и духовная красота всегда шли рука об руку в своем преобразующем все вокруг шествии по миру, изуродованном грехом. Каждый раз, когда люди обращаются ко Христу, их жизнь и их окружение становятся красивее, ведь творение Абсолютной Красоты не может быть уродливым, и, стоит только сбросить панцирь страстей и прегрешений, как миру представляет чистая, прекрасная душа, осветляя и лицо неземной красотой. Канон покаянный ко Господу, читаемый перед Причащением, напоминает нам одну простую истину, помнить которую нужно всегда: «Не уповай, душе моя, на телесное здравие и на скоромимоходящую красоту, видиши бо, яко сильнии и младии умирают, но возопий: помилуй мя, Христе Боже, недостойнаго».

   Продрогшие от холода ноги вели меня непонятно куда, мгла, осевшая вокруг давила на глаза и сознание, страх одолевал меня, и когда-то смелая и бойкая девушка превратилась в пугливую и всего боящуюся мышку. Лишь огонёк, мерцающий в мутной бутылке давал надежду. Надежду на светлое будущее.

   Бред. Какое будущее у человека, который теперь обязан скрываться.

   Сухие коренья лопались под моими ногами, а света огонька было недостаточно, чтобы осветить себе дорогу. Я могла лишь вглядываться в него, читать тени, падающие на руки от мутного стекла, чувствовать запах жжения и лицезреть нарастающую копать. Запнувшись я свалилась на колени, чудом удержав бутылку в руках. Но мерцающая кора стукнулась о стенки сосуда и потухла.

   Я не захотела вставать. Сидела и держала бутылку на своих ладонях так, как держат птенца, который вот — вот вылетит из гнезда. У меня навернулась слеза. А за ней ещё слеза. И этот намек на чувства моментально перерос в извержение всего того, что не вылилось в потерянные годы. Эти ограничения, запреты, это рабство.

   Побег стал моей истиной целью, как можно, любить человека, но держать его взаперти. Как можно любить человека, и делать ему больно, ограничивая свободу. Как можно так любить? А, впрочем, сразу стоило заметить эти маниакальные ухаживания. Это желание контролировать.

   Когда ты глупенькая маленькая девочка, ты хочешь, чтобы он сказал: «никуда ты сегодня не пойдешь. Я тебя не пущу, а заберу к себе». Ты радуешься, мол вот защитник. Мол вот, кто будет обо мне заботиться. Но не пройдет и года, как ты окажешься на дорогой вилле, окружённой морем со скалами и лесами, твоей подругой станет горничная, по каким-то опять же маниакальным идеям, останется с пленницей и выступит вроде пластыря. Собутыльника.

   Мы с ней планировали мой побег. Она приносила под юбкой необходимые мне для этого приспособления, не боясь при этом оказаться в моем положении. Может это глупость? Или отвага? Или может подстава? Но раз мне удалось сбежать, видимо не подстава. Или максимально коварный план.

   Оледеневшие ноги замёрзли ещё сильнее. Мне показалось, что я примёрзла к земле. Поднявшись, и раздувая огонёк, я больше всего в этой жизни надеялась на то, что он загорится. Он словно олицетворение… олицетворение надежды.

 — Давай, пожалуйста, — взмолилась я так жалобно, как никогда не выпрашивая свободы, — гори, малыш, пожалуйста, — стучали зубы от холода.

   Схватив из камина маленькую полешку голыми руками, я не заметила ожога. В состоянии аффекта даже не подумав взять с собой хотя бы спичек, хотя бы что-то из еды, я даже для самой себя не понимала, зачем взяла этот огонек. И теперь, имея только его, я видела в нем глобальную ценность. Хотя теперь я не имела и его.

   Время, за которое я так отупела, за которое самобичевание стало моим верным спутником, за которое истерики стали моим пожеланием к доброму сну, было закончено. Или остановлено.

   Ведь что, мне все мало?

   У меня был абсолютно неограниченный бюджет, предоставление самой себе: от меня не требовалось стать хозяйкой или матерью, — я могла работать из дома, писать книги и картины, заниматься созданием блога, посвящать время хоть чему, не выходя из дома. Даже секс не был принуждением. И мне все мало?

— Я просто тупая дура, — схватила я себя за корни волос и стала больно не то лупить по голове, не то оттягивать корни, -дура, дура, идиотка, — всхлипывала я.

   При всем моем самобичевание, феминистка со второго плеча заставляла гордость воспрянуть. Я личность, я имею права, я могу выбирать, запирать меня в доме – чудовищно.

   Я не могла решить внутри себя, вернуться ли мне назад или брести дальше и с большой вероятностью умереть. Волков, медведей, дикий холод и голод никто не отменял. Зачем мне такая жизнь? Неужели я хочу умереть? Во мне стала кипеть злость, начиная с агрессии к себе она трансформировалась в ярость.

   Под импульсом я ударила себя бутылкой по голове, вскакивая на ноги от боли и воя от еще более глубокой душевной боли. Орала, а голос срывался на истошный крик, мои руки били меня же по лицу, а лучик разума жалел и заставлял плакать навзрыд. Мне было тошно от себя, но жалко. Я стала жалкой. Я стала убогой.

— Ты сломал меня, — прохрипела я, почувствовав теплые руки на своих плечах, — разве так любят?

   Мои веки стали тяжелыми, а я и не почувствовала даже укол. Замерзла совсем. Видимо завтра у меня на кровати снова окажется охапка цветов.