Орнамент на сосудах неолита
К содержанию 57-го выпуска Кратких сообщений Института истории материальной культуры
ШНУРОВОЙ И ЗУБЧАТЫЙ ОРНАМЕНТЫ НЕОЛИТИЧЕСКОЙ КЕРАМИКИ КАРЕЛИИ
Керамика принадлежит к ряду важнейших археологических материалов и является предметом разносторонних исследований. Типологическое изучение сосудов по их форме, составу глины, характеру поливы, окраски, орнаменту, способу формовки ставит основной целью выделение особенностей материальной культуры древних племен, а также установление возраста археологических памятников. Изучение технологии древнего гончарного производства при помощи типологического подхода вряд ли может дать полноценные результаты. При помощи обычного осмотра и сопоставления различных серий керамических фрагментов можно с достоверностью отличить сосуд, сделанный ручным способом или на станке, реставрировать его по фрагментам, грубо определить состав глины и описать орнамент, отнести к типологической группе. Значительно больше трудностей возникает при таком подходе, когда требуется различать своеобразные способы формовки, технологию синтетического построения массы, типа и температуры обжига, приемы обработки поверхности тиснением, чернением и лощением, последовательность различных операций в производственном процессе, а также и хозяйственное назначение каждого типа сосудов в разных условиях жизни, у различных племен, способы варки пищи и т. д.
Немалый интерес представляют и сохранившиеся на поверхности сосудов всевозможные отпечатки: пальцев, формовочных инструментов, тканей, плетенок, штампов, печатей, растительного и животного волокна, зерен и т. п. Отпечатки хлебных зерен на керамических изделиях нередко служили для археологов документальным свидетельством существования определенного вида земледелия некоторых стоянок и целых областей. Однако изучение отпечатков на древних керамических изделиях носило случайный характер, производилось оно к тому же очень немногими археологами и без каких-либо методических предпосылок. Примером такого случайного исследования может служить статья А. С. Сидорова «О витье волокнистых веществ» 1, в которой автор пытался показать технику витья веревок по отпечаткам на керамике северо-востока Европы. Дело фактически свелось к весьма скупым описаниям двух типов витья (справа налево и слева направо), существовавших с неолитического времени.
Значительный интерес представляет работа М. В. Воеводского «К изучению гончарной техники первобытно-коммунистического общества на территории лесной зоны Европейской части РСФСР» 2. В работе, построенной на этнографическом и археологическом материале, древнее производство керамики рассмотрено всесторонне. Правильно освещены способы обработки поверхности, отмечено, например, что пучок травы, тряпка или кожа и зубчатый гладильник широко применялись в качестве инструментов. Удачно сделано автором сопоставление орнамента на сосудах с оттисками на пластилине зубчатых штампов, найденных на стоянках.
Следы на керамических изделиях представляют несомненно более обширный источник знаний, чем до сих пор было принято думать. Для использования его необходим функционально-аналитический подход к материалу.
Исследование многочисленных отпечатков — оттисков на древних глиняных сосудах позволяет нам изучить способы формовки, обработки поверхности сосудов и восстановить вид орудий, служивших для этой цели.
Необходимо указать, что применение микроскопического анализа к изучению отпечатков на изделиях из глины весьма ограничено. Относительно грубая, пористая структура керамики допускает небольшие увеличения, лежащие в пределах возможностей бинокулярной лупы. Лишь определение состава глиняной массы, когда ведется наблюдение по шлифам, требует более крупных увеличений. Когда дело касается исследования отпечатков или пустот, образовавшихся от животных или растительных волокон, возникает надобность и в бинокулярном микроскопе. Нередко, впрочем, такие оттиски бывают достаточно велики, хорошо выражены и при изучении их можно обойтись без применения оптики.
Изучение техники обработки поверхности и нанесения орнамента производилось нами на материалах различных эпох и областей.
[adsense]
Первая работа в этом направлении была проведена над фрагментами глиняной посуды из раскопанной Н. Н. Гуриной в 1949 г. неолитической стоянки Курмойла на Сямозере в Карелии. Это была типичная для севера Восточной Европы керамика с текстильным и ямочно-гребенчатым орнаментом, достаточно грубая по качеству и составу теста. Однако оттиски веревочного и зубчатого штампов на поверхности создавали впечатление нарядности. Орнамент, по сочетанию элементов — ямок, оттисков веревки, гребенки, — был разнообразен, и казалось, что здесь мы имеем дело с относительно сложной техникой украшения сосудов. Задача заключалась в выяснении конкретных технических средств, которыми был нанесен орнамент.
Наблюдение велось при помощи бинокулярной лупы (12,5 X 1,3). Затем были сделаны пластилиновые слепки с основных орнаментальных деталей, которые показали очень простые приемы работы веревочным и зубчатым штампами. На основе наблюдений и слепков было нетрудно воссоздать эти штампы и при их помощи воспроизвести аналогичные узоры на пластилине.
Наиболее простым штампом служил обрывок шнурка, толщиной в 3—4 мм, которым надавливали на наружную поверхность сосуда. Мы приводим изображение фрагмента сосуда с орнаментом из круглых ямок, выдавленных деревянной палочкой на венчике, а под ним горизонтальные оттиски двухпрядного шнурка в несколько рядов (рис. 52—1). Шнурок был свит из двух прядей растительного волокна движением пальцев слева направо. Скручен он сравнительно слабо, так как отпечатки витков не смыкались друг с другом (рис. 52—3).
Вторым типом шнурового штампа служил жгутик, сделанный из шнурка. Несколько плотнее скрученная прядь волокон была намотана на тот же шнурок, в результате чего получился жгутик с семью витками. Зажимая жгутик пальцами, гончар надавливал этим несложным штампом на сырую поверхность сосуда (рис. 52—8). Доказательством того, что шнурок не был намотан на палочку, а употреблялся в виде мягкого жгутика, может служить пластилиновый слепок с этого типа орнамента (рис. 52—6). По слепку можно видеть, во-первых, что крайние витки здесь плохо отпечатались, — а это может быть лишь в том случае, если ось штампа изогнута дугообразно; во-вторых, витки смялись и слегка разрознились от надавливания, чего не получилось бы, если бы шнурок был намотан на палочку.
Третьим типом веревочного штампа, имеющим ряд вариантов, является шнурок, намотанный на круглую в сечении палочку. Отпечатки витков, нанесенные таким штампом, располагаются в ряд в виде углублений, форма которых зависит от характера шнурка и способа намотки. В некоторых случаях на палочку наматывается слегка скрученная прядь волокон с малым или большим интервалом между витками. Если расстояния между витками значительны, то оттиски на сосуде иногда создают ложное впечатление следов от «корзинки» (рис. 53 — 2). Нередко оттиски этого типа сочетаются с рядами ямок. Штампы из туго скрученного в две пряди шнурка, с витками, тесно расположенными друг возле друга на палочке (рис. 53—3), дают оттиски более сложного рисунка, напоминающие орнамент, нанесенный «жгутиком», но более четкой и более правильной формы. Число витков, намотанных на палочку, бывает от 4 до 10. Этот тип штампа интересен тем, что при его помощи очень легко создать видимость оттиска грубой ткани путем равномерного надавливания штампом в ряд с таким расчетом, чтобы между каждым оттиском не оставалось интервала. Для сравнения приводим снимок «текстильной» фактуры от оттиска нашего веревочного штампа на пластилине (рис. 53 — 9). Весьма вероятно, что многие образцы неолитической керамики северо-востока Европы, на которых до сих пор археологи усматривали отпечатки тканей, носят на себе оттиски веревочного штампа, полученного указанным способом.
Таким образом, изучение веревочного орнамента на глиняных сосудах позволяет, помимо точного восстановления техники нанесения, дать некоторое освещение такому важному вопросу, как происхождение ткачества. Когда и как оно возникает на севере Европы? Ведь факт прядения ниток, витья шнуров и веревок, о котором мы с достоверностью говорим, еще не означает существования хотя бы даже зачатков ткацкого дела. Не следует ткачество смешивать с плетением, которое возникло очень рано, возможно еще в палеолите.
Простейшее веревочное производство вполне оправдывается на севере рыболовческим хозяйством, потребностью в сетях, в лесках для удочек и т. д. Но население этой области в эпоху неолита и даже позже продолжало в массе одеваться в звериные шкуры, в кожаные и плетеные изделия.
Заслуживает внимания и тот факт, что витье ниток, шнурков и веревок, если судить по оттискам исследованной керамики, производилось из волокна не животного, а, вероятнее, растительного происхождения. Отпечатки крупных волокон, прядей и витков показывают, что волокно не было упругим, витки легко сминались и сдвигались, принимали разрозненный вид. Такие признаки особенно характерны для растительных волокон, впитавших в себя влагу.
Нанесение на сосуды зубчатых орнаментов (ямочно-гребенчатого) было делом весьма элементарным, может быть более простым, чем украшение посуды при помощи шнурового штампа.
При беглом взгляде на ямочно-гребенчатую керамику кажется многое непонятным, так как инструменты (штампы) отражены здесь в негативной форме. Кроме того, некоторая симметрия расположения орнаментальных деталей на поверхности сосуда создает впечатление сложной работы. Но после того как с вдавленного орнамента были сняты пластилиновые слепки, очень четко выступила форма штампа, по крайней мере его рабочей части, которая для нас и имеет наибольшее значение. На некоторых примерах (рис. 54) можно видеть, что для получения зубчатых изображений не требуется даже костяного или каменного штампа, подобного тем, которые представлены в работе М. В. Воеводского. Кусочек дерева, щепка с легкими надпилами или надрезами по торцу (что может быть делом одной-двух минут) легко превращаются в штамп, дающий очень ясные и четкие оттиски на пластическом материале. Нет сомнения в том, что деревянные штампы применялись широко, но сохранились только каменные и костяные, по которым мы и составляем суждение о технике нанесения орнамента.
РЕКОНСТРУКЦИЯ ЗУБЧАТОГО ИНСТРУМЕНТА ДЛЯ ВЫГЛАЖИВАНИЯ ПОВЕРХНОСТЕЙ И НАНЕСЕНИЯ ОРНАМЕНТА НА СОСУДАХ ИЗ ИЛУРАТА И ОЛЬВИИ
Очень часто при изготовлении простых сосудов охотники и рыболовы неолита и гончары относительно развитых обществ, далеко ушедших вперед от неолитической стадии, производили обработку поверхности сосудов и наносили орнамент лишь одним инструментом. Гладильник в их руках служил одновременно и штампом, что при обычном наблюдении ускользает от внимания археолога, который считает, что в данном случае могли быть применены два или даже несколько инструментов.
Такие примеры весьма многочисленны. Мы ограничимся рассмотрением сначала наиболее простого случая, пользуясь керамикой из неолитического поселения, открытого Н. Н. Гуриной возле г. Нарвы в 1951 г. Здесь обнаружены фрагменты сосудов, покрытых частыми мелкими ямками с наружной стороны и изборожденные столь же частыми канавками с внутренней. Вначале кажется, что наружная поверхность несет следы грубой ткани или плетения. Но при внимательном изучении можно убедиться, что она просто «натыкана» пучком коротких прутиков, при помощи которых производилось выглаживание внутренней поверхности сосуда. Ширина следов-борозд и диаметр ямок (оттиск прутиков в торце) вполне совпадают, как совпадают и очертания всего пучка, форма которого здесь изображена под разными углами зрения. Пучок тонких прутиков был вполне годен в качестве гладилки или шпателя, представляя собой гибкий инструмент, очень удобный для обработки поверхности. При нажиме его рабочий конец слегка раздвигался в стороны и не продавливал мягких стенок сырого сосуда. Особенно целесообразно было его использование при обработке внутренней поверхности.
Более интересный пример применения зубчатого шпателя и в качестве штампа дают материалы из Ольвии, доставленные в лабораторию С. И. Капошиной из раскопок в 1951 г. Серо-буроватая поверхность сосудов была исчерчена тонкими параллельными бороздками около 1—1,5 мм ширины; расположены бороздки в известном порядке, это — следы выравнивания поверхности зубчатым инструментом (рис. 55 — 1).
Употребление зубчатого инструмента не было случайным. Шпатель с зубчатым краем имел свои преимущества: при выравнивании стенок сырая полужидкая масса глины на поверхности не захватывалась краем инструмента, а равномерно распределялась по поверхности, растекаясь между зубчиками. Здесь происходило то же, что можно наблюдать при работе пучком прутиков: прутики не снимают глину с сосуда, не скребут ее, а лишь перегоняют с места на место. Это особенно было существенно при ручной выделке глиняной посуды. Следовательно, работа зубчатым инструментом или пучком прутиков или растительных стеблей еще не была окончательной отделкой сосудов, а лишь завершающей стадией формовки, после которой могло последовать выглаживание и даже лощение. Последнее, очевидно, производилось после сушки.
Нередко глиняные изделия не подвергались выглаживанию и лощению. Они шли в сушку и на обжиг с такой исцарапанной поверхностью. В случае с сосудами из Ольвии зубчатый инструмент был использован и для нанесения орнамента. Им были сделаны оттиски зубчатым концом (торцом) по венчику и в других местах (рис. 55 — 5, 6). Оттиски наносились углом инструмента и всем зубчатым краем, но во всех случаях в глубине оттисков очень отчетливо видны следы зубчиков, форма и размеры которых были одинаковыми. Величина зубчиков соответствовала ширине бороздок на всей поверхности. Ширина рабочей части инструмента тоже могла быть определена по оттискам; в некоторых местах (рис. 55—2) она составляла около 20 мм. Судя по торцовым отпечаткам, толщина инструмента не превышала 1,5 мм.
Таким образом, зубчатый инструмент представлял собой небольшую пластинку, слегка желобчатую, на прямоугольном конце которой были нанесены в ряд легкие пропилы, образующие мелкие и очень низкие зубчики. Материалом для этого инструмента, повидимому, служила трубчатая кость животных или кусок раковины. Длина инструмента невелика, иначе им было бы трудно работать внутри сосудов. Параллельные горизонтальные бороздки видны на внешней и на внутренней поверхности сосудов, главным образом в верхней части, в горловине. Реконструкция инструмента, установленного по следам работы, по оттискам, изображена на рис. 55—7.
Описанный способ обработки поверхности глиняных сосудов по всей вероятности был широко распространен на юге СССР в первых веках до нашей эры. Аналогичные следы на керамике были обнаружены и среди материалов Илурата (Крым) на участке, раскопанном В. Ф. Гайдукевичем в 1951 г.
К содержанию 57-го выпуска Кратких сообщений Института истории материальной культуры
В этот день:
Дни рождения1866 Родился Васил Николов Златарский — крупнейший болгарский историк-медиевист и археолог, знаменитый своим трёхтомным трудом «История Болгарского государства в Средние века».1925 Родился Джеймс Меллаарт — британский археолог, получивший известность как исследователь неолитических поселений Чатал-Хююк и Хаджилар в Турции.1927 Родился Геральд Николаевич Матюшин — советский и российский археолог, специалист по каменному веку Южного Урала.1946 Родилась Валентина Михайловна Горюнова — специалист по археологии раннеславянских племен, раннегородской культуре Древней Руси.Дни смерти2014 Умер Кристиан Еппесен — датский археолог и историк архитектуры, исследователь руин Галикарнасского мавзолея.
Источник
Одним из наиболее значительных нововведений эпохи неолита является глиняная посуда, позволившая улучшить способы приготовления пищи и расширить ассортимент пищевых продуктов. Легкость нанесения орнамента на сырую глину при формовке сосудов давала возможность первобытному человеку выразить свои творческие возможности и мировоззрение, изучение которых дает много информации археологам. Самые древние предметы из обожженной глины найдены в Чехословакии, на стоянке Дольни-Вестонице. Это еще не посуда из глины (ее люди изобретут почти на 20 тыс. лет позднее). Это фигурки животных и людей, сделанные из глины, и куски обожженной глины. Радиокарбонным анализом установлено, что они сделаны 25600 170 лет назад.
Первые керамические сосуды были очень хрупкими и часто разбивались. Поэтому-то так много находят на раскопках черепков. Посуду делали часто и в большом количестве. В сосудах хранилось самое ценное – зерно Для будущего урожая, от которого полностью зависела жизнь человека. Пропадет зерно – нечего будет посадить на следующий год, людей постигнет голод. Когда засуха охватывала большие территории, зверя становилось меньше, пруды и озера высыхали, рыба исчезала. Тогда одна надежда оставалась на урожай, от него зависела и жизнь домашних животных.
Поэтому горшки с семенами берегли, их разрисовывали различными магическими знаками, которые должны были отпугнуть злых духов и демонов. Одни племена наносили охраняющие рисунки краской по стенкам сосудов, другие выдавливали магические знаки по сырой глине. По этим рисункам можно узнать многое: какое племя жило на том или ином месте, откуда оно пришло, сколько жило, в каких духов веровали и т.д. Родственные племена по-одинаковому разрисовывали К. Например, на Ближнем Востоке разрисовывали посуду краской. Так же делали племена на юге Украины (трипольцы) и в Средней Азии.
Самые древние горшки из глины найдены в Гандж Даре. Они сделаны ок. 100 веков тому назад. Керамика грубовата, плохо украшена. Такие горшки существуют на Ближнем и Среднем Востоке до 6000 г. до н.э. А около 80 веков назад там появляется керамика, стенки которой раскрашены. Такая крашеная керамика появляется и на стоянках неолита Крита, Греции, Балкан и Средней Азии. Оттиски на сырой глине продолжали делать лишь в умеренной зоне Европы и Средиземноморье (Кимпрессо). На самой же прародине цивилизации оттиски палочками стали делать лишь на глиняных книгах.
Способы изготовления глиняных сосудов
Посуда изготовлялась из глины с различными органическими и неорганическими (тальк, слюда) примесями способом летночного налепа (из теста изготавливали жгуты толщиной в 3-4 см, которые накладывались друг на друга по спирали, затем заглаживались).
Хрупкость керамики приводила к накоплению большого количества черепков на месте поселения. керамика – самый массовый вид находок на памятниках археологии начиная с неолита. Древнейшие горшки неолита, как правило, имеют большие размеры и очень тонкие стенки. Высота сосудов зачастую достигает полуметра и более, а между тем толщина их стенок не превышает 1 см, т.е. отношение толщины к диаметру составляет 1:25, 1:30 и даже 1:50. Шедевр архитектурного зодчества – купол Пантеона имеет соотношение диаметра к толщине купола 1:20. Иными словами, в каменном веке при создании сосудов достигалось более оптимальное соотношение толщины и диаметра свода, нежели в более поздние времена.
Следует иметь в виду, что купол в Пантеоне сооружали из прочных материалов, тогда как сосуд изготовлялся из песка и глины, в мокром состоянии рыхлых и тяжелых материалов. Свод сосуда должен был бы неминуемо рухнуть под собственной тяжестью, если бы не была точно рассчитана его форма. Археологи называют такие сосуды яйцевидными, своей формой они напоминают огромные яйца. Например, найденные при раскопках неолитического поселения Муллино IIA (VI тыс. до н.э.) очень редкие целые сосуды имеют диаметр 30-40 см, высоту 50-70см, а толщину стенок всего 1см. По форме они напоминают яйцо, у которого срезана на 1/4 тупая часть. При любой другой форме сосуды бы развалились под собственной тяжестью еще до обжига. Чем объяснить столь правильную форму – расчетом или подражанием природе – яйцу? Сказать трудно. Но как бы то ни было, более оптимальной формы свода в архитектуре до сих пор не существует.
Способы нанесения орнамента
Гребенчатый орнамент – распространенный способ украшения керамики. Зубчатым инструментом (штампом) из кости и гальки, раковины по сырой поверхности еще не обожженного сосуда наносились ленты параллельных насечек, разнообразных геометрических фигур и т.п. На Урале в большом количестве найдены сосуды каменного века, по которым хорошо видно, как первобытные охотники и рыболовы разрисовывали свою утварь. Рисунок покрывал всю наружную поверхность посуды без какого-либо просвета. Он состоял из всевозможных волнистых линий, зигзагов, оттисков зубчатого штампа.
Все рисунки были сделаны по сырой глине, а потом сосуд с выдавленным на нем рисунком был обожжен. Обращает на себя внимание то, что узор размещен очень точно и хорошо гармонирует с яйцевидной формой горшков. В расположении волнистых линий и других фигур соблюдается строгая ритмичность, а иногда и шахматное расположение рисунка. Видимо, законы симметрии 6 тыс. лет назад были уже хорошо известны.
На одном из сосудов с Чебаркульской стоянки изображена сложная композиция. По верхнему краю горшка плывет цепочка птиц, очень похожих на уток. Головки “уток” высоко подняты, лапки растопырены. Под ними – волнистые линии, которыми древний художник, вероятно, стремился передать воду. Под “водой” – зигзаги с бахромой, может быть, это водоросли, а может быть, и какие-то “подводные чудища” или “духи”.
Показаны они более схематично, чем птицы. “Утки” распространены по всему в. склону Урала. Вначале орнамент процарапывали острой палочкой на сырой глине. Он выглядел как какие-то волны или линии дождя. Потом стали краем раковины оттискивать более сложные рисунки. Чтобы рисунки были наряднее, края раковины стали зазубривать. Позднее появились штампы из круглых плоских галек. Подбирали красивые гальки. По краям таких плоских галек наносились зубчиками нарезки.
Если надавить слегка краем такого штампа по мокрой глине, то получается отпечаток, сходный с тем, как если бы к ней была приложена гребенка с тупыми зубьями. Оттиски таких штампов и называют часто “гребенчатыми” или “зубчатыми”. Некоторые штампы, например в Муллино, Давлеканово, изготовлялись из створки раковины. Оттиски штампов из створки раковины давали красивый тонкий с широкими зубчиками отпечаток.
Комбинация различных оттисков, штампов и создавала сложный рисунок на стенках сосудов. Конечно, таким штампом было трудно изобразить какие-то сцены из жизни людей. Однако древние мастера и такими штампами создавали удивительные картины. На горшках изображались волны, озеро, плывущие по ним “уточки” и т.п., т.е. все то, что окружало первобытного человека, чем он жил.
Недавние исследования ученых Эрмитажа показали, что все точки линии, замысловатые и, казалось бы, одинаковые рисунки выполнялись часто на сырой глине разными предметами, в том числе и обломанными косточками животных, а часто и их челюстями. Оттиски челюстей волка, бобра, росомахи, зайца образовывали одинаковый для нас рисунок, но для древнего человека оттиски челюсти зайца или волка имели совсем разный смысл.
За каждым из них вставал образ особого зверя, а сходные для нас линии из оттисков “гребенки” могли изображать драматическую сцену погони волка за зайцем и т.п. Когда узоры стали наносить краской, изобразить животное рисунком челюсти стало труднее, поэтому художникам приходилось рисовать их целиком. Поэтому оттисками простых точек и линий изображались более сложные и образные сцены, чем рисунки козлов или баранов красками. Первобытный человек хорошо отличал отпечаток челюсти одного животного от другого, а для нас разгадать сложные рисунки на стенках сосудов оказалось труднее, чем понять реалистичные рисунки.
Символизм орнамента
Богатая орнаментация глиняных сосудов позволяет думать, что они играли еще и какую-то ритуальную цель. Многие произведения искусства найдены в курганах эпохи раннего металла. Любопытны рисунки птиц на сосудах, найденных в курганах II тыс. до н.э. на Урале. Так, на одном из сосудов из могильника Черняки очень точно изображены утки или какие-то другие птицы из семейства утиных. У крайних двух подрисованы даже ножки, а следующие за ними даны схематичнее, последние вообще показаны зигзагом. Из таких же зигзагов на дне и стенках некоторых сосудов рисовалась свастика – один из древнейших элементов орнамента.
Что же означает “абстрактный” узор и как он возник? Изучив орнамент с помощью увеличительных приборов, исследователи заметили, что они тоже состоят из зигзагообразных узоров, очень похожих на зигзагообразные орнаментальные мотивы мезинских изделий. Таким образом, в основе мезинского геометрического орнамента оказался узор, нарисованный самой природой. Но древние художники не только копировали природу. Они вносили в первозданный орнамент новые комбинации и элементы, преодолевая мертвую монотонность рисунка. Однако, существует и другое научное мнение.
Дело в том, что среди геометрических узоров на сосудах встречаются стилизованные фигурки людей, птиц, солярные знаки, которые, вероятно, отождествлялись с культовыми символами. На глиняных сосудах, найденных на Урале, они занимают незначительное и малозаметное место в общей композиции рисунка. Некоторые сосуды украшены рельефными головками зверей и птиц. Подобные сосуды известны со стоянок Полуденка I, Кокшаровская I, Береговая стоянка Горбуновского торфяника, Махтыли.
Обычай помещать изображение зверя на краю сосуда мог быть связан с широко распространенными представлениями о необходимости охранять содержимое сосудов. Учитывая известные у некоторых народов запреты употреблять одну и ту же посуду для рыбы и мяса, можно предполагать, что изображения на них могли указывать на назначение сосуда.
Судя по археологическим находками, в эпоху бронзы у народов Урала, вероятно, складывается культ солнца, нашедший отражение в солярных узорах на посуде, предметах быта, глиняных пряслицах, наскальных рисунках.
Возможно, существовали особые места, где совершались ритуалы культа солнца. Д.Н.Эдингом при раскопках 6 разреза Горбуновского торфяника найдено множество обломков круглых глиняных блюд, украшенных по внутренней поверхности изображениями солярного круга с лучами в виде уголков, зигзаго, ступенчатых фигур.
Орнамент на сосудах представляет собой интерес. Особая область первобытного искусства — орнамент. Геометрический орнамент широко применялся уже в палеолите. В частности, на Мезинской палеолитической стоянке (Украина) были найдены украшенные таким способом костяные изделия. Этот орнамент состоит в основном из множества зигзагообразных линий. В последние годы такой странный зигзагообразный рисунок найден и на других палеолитических стоянках Восточной и Средней Европы.
Однако подлинного расцвета геометрический орнамент достигает в эпоху земледельческих обществ, где он превращается в настоящее искусство геометрических абстракций, за которым скрывалось определенное мировоззрение и сложная символика.
Художники высокоразвитых земледельческих культур не копируют природу. Она отражена в геометрических абстракциях: круге, овале, линии. Фигурки женского божества подразумевают уже не реальную женщину, а обобщенное понятие плодородия. Спираль или ломаная линия обозначали воду. Треугольник — плодородие, мир представлялся ромбом, ориентированным по сторонам света.
Таким образом, орнаменты на посуде были не просто украшением, а закодированной картиной мира, Уже искусство эпохи неолита показывает, что религиозное мировоззрение и эстетическое восприятие мира отнюдь не сводились к технической и функциональной целесообразности. Таким образом, на смену наскальной живописи первобытного человека приходит искусство абстрактного орнамента, нанесенного на глиняную посуду.
Украшения утвари, прежде всего керамической посуды, было естественным способом введения в круг искусства того, что раньше никогда к нему не принадлежало, а именно бытовых вещей, которые никакой религиозной функции не выполняли. Абстрактные символы отражали более сложное мировосприятие людей, их социальное взросление.
Что касается региональной специфики, то здесь надо сказать о том, что развитие и становление древнего человека на территории Урала происходило в рамках общих тенденций, характеризующих эпохи позднего палеолита, бронзы и другие. Характерной чертой Уральского региона можно считать так называемый «звериный стиль», однако он не относится к изображениям орнамента на глиняных сосудах.
Источник