Раковые эмболы в сосудах при рмж

The combination of angiogenesis and blood vessel invasion as a prognostic indicator in primary breast cancer
Источник: https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC2741099/

Было много сообщений о прогностических факторах рака молочной железы, статус которых остается основным стандартным прогностическим фактором и был клинически использован в качестве меры для распространения заболевания, в то время как некоторые исследователи сообщили, что метастазы в лимфатические узлы необязательно были связаны с гематогенным распространением (Fisher et al., 1981; Menard et al., 1994; Braun et al., 2000). Кроме того, некоторые дополнительные биологические маркеры, такие как ангиогенез, р53, ядерный антиген пролиферативных клеток (PCNA), c-erbB-2, апоптоз, митоз и некроз, были связаны с пролиферацией и развитием опухолей, но их влияние на опухолевые гематогенные метастазы отнюдь не ясны, и по-прежнему существуют разногласия относительно наилучшего прогностического индекса для пациентов с раком молочной железы (Thor et al, 1992; Gilchrist et al., 1993; Zhang et al, 1998; Kato et al, 1999; Beenken et al, 2001 , Sirvent et al, 2001).

В некоторых исследованиях предполагалось, что плотность микрососудов указывает на репрезентативный ангиогенез опухоли и является независимым и весьма значимым прогностическим фактором как у узлов, так и у позитивных пациентов (Weidner et al., 1991; Gasparini et al., 1994; Simpson et al, 1996 Heimann et al, 1996; Kato et al, 2001). Однако другие авторы сообщили, что ангиогенез не прогнозирует рецидив у пациентов с первичным раком молочной железы (Van Hoef et al, 1993; Goulding et al, 1995). Значение ангиогенеза остается спорным из-за исследований, которые варьировались при выборе пациента, продолжительности наблюдения за пациентом, антитела, используемые для обнаружения эндотелиальных клеток, размера выборки, способа подсчета микрососудов и расы пациентов.

Недавние сообщения показали, что инвазия лимфатических сосудов и кровеносных сосудов (BVI) (сосудистая инвазия) (лихорадка сосудов) (Lee et al, 1990; Mansi et al., 1991; Fox et al., 1997) или инвазия лимфатического сосуда перитумура (LVI) (Clemente et al, 1992, Gasparini и др., 1994; Lauria et al, 1996) являются значимыми прогностическими факторами. Тем не менее, есть несколько недавних исследований прогностического значения peritumour BVI (Gasparini et al., 1994; Lauria et al, 1996; Kato et al., 2000, 2002). Было сложнее идентифицировать инвазию мелких сосудов и капилляров, а также в крупных сосудах, окруженных эластичной тканью при раке молочной железы, в рутинной структуре гематоксилин и эозина (H & E), чем в раке желудка или колоректального рака. Сообщается о широком диапазоне частот для BVI среди пациентов с раком молочной железы, и прогностическое значение BVI еще не выяснено (Weigand et al., 1982; van de Velde et al., 1986; Gasparini et al., 1994; Lauria et al., 1986; al, 1996; Kato et al, 2000, 2002).

Опухоли, которые приобрели способность высокой неоваскуляризации, вероятно, будут включать кровеносные сосуды. Однако все опухоли с высокой неоваскуляризацией не обладают способностью вторгаться в сосуды. Gould et al (1983) сообщили, что бронхиальные карциноидные опухоли сильно сосудистые, но они не распространяются за пределы легкого. Ангиогенез необходим для роста опухоли, но недостаточно для его метастазирования. Таким образом, существует определенная биологическая разница между способностью опухолей образовывать высокую неоваскуляризацию и их способность проникать в кровеносные сосуды. И рост опухолей, зависящих от ангиогенеза, и опухолей, распространяющихся за пределы первичного участка, зависит от доступа к сосудистой сети и важны для гематогенного метастаза.

Это исследование было проведено для изучения взаимодействия между комбинацией ангиогенеза и BVI и гематогенного распространения, а также для определения абсолютных и относительных значений этой комбинации с использованием как антиген фактора VIII, так и эластичного окрашивания ван Гисона, как мы обнаружили в нашем опубликованном нами методе ранее (Kato et al, 2001, 2002). Более того, клинико-патологическое значение p53, PCNA, c-erbB-2 и апоптоза, относительно новые прогностические факторы и обычные прогностические факторы, особенно состояние лимфатических узлов, оценивали при прогнозировании выживаемости без рецидива (RFS) и общей выживаемости (ОС ) с долгосрочным наблюдением у японских пациентов с раком молочной железы.

Данные для этого исследования были собраны из 509 пациентов с раком молочной железы, отобранных у пациентов, которые работали в период между 1971 и 1990 годами в Медицинской университетской больнице Токио, для которых у нас было достаточно клинического и патологического материала для определения всех биологических маркеров. Распределение основных клинико-патологических данных для всей популяции 509 пациентов приведено в Таблице 1Таблица 1Клиникопатологические характеристики 509 пациентов

PCNA = ядерный антиген пролиферирующих клеток; MI = митотический индекс; AI = апоптотический индекс.

Были рассмотрены оригинальные гистологические разделы биопсийных и мастэктомических образцов. Гистопатологически оценивали образцы ткани, вложенные в парафин, размером 4,5 мкм, окрашенные H и E. Патологические образцы были просмотрены без каких-либо знаний о конечном клиническом исходе. Наблюдались и регистрировались обычные клинико-патологические особенности, включая клинический размер опухоли, гистологический ранг, LVI и некроз опухолей (TN). Размер клинической опухоли определяли на основании классификации TNM, гистологический класс был определен на основе оценки Блума-Ричардсона (Bloom and Richardson, 1957), а LVI определяли на основе окрашивания H и E. Разделы опухоли молочной железы, окрашенные H & E, были использованы для выбора максимальной площади всех поверхностей разреза опухоли, которые включали инвазивный компонент.

Апоптотические клетки оценивали в (H & E) окрашенных срезах. Апоптотические клетки определяли как клетки, демонстрирующие выраженную конденсацию хроматина и цитоплазмы, цитоплазматические фрагменты, содержащие конденсированный хроматин, и внутри- и внеклеточные фрагменты хроматина диаметром около 2 мкм (Wyllie et al, 1981). Апоптотические клетки подсчитывали с использованием стандартного светового микроскопа с увеличением 400 (× 40 объективов, 0,152 мм2 на поле) в 10 рандомизированных полях. Апоптотический индекс (AI) оценивался как отрицательный (

Иммуностаины для PCNA, p53, c-erbB-2 и фактора, связанные с фактором VIII, проводили на парафиновых срезах с использованием метода стрептавидин-биотин-иммунопероксидазы, как описано ранее (Kato et al, 1999). Вкратце, используемыми первичными антителами были моноклональное антитело против человечности-PCNA (PC10, Novocastra Laboratories, Newcastle, UK) с аффинной очисткой при разведении 1: 100, поликлональное антитело против p53 (CM1, Novocastra Laboratories, UK), разбавленное на 1: 100, поликлональное антитело против человеческого белка c-erbB-2 (Дако, Копенгаген, Дания) при разведении 1: 100 и моноклональное антитело (фактор фон Виллебранда F8 / 86, Дако, Копенгаген, Дания), примененное при 1 : 200. После иммуноокрашивания участки были контрастированы с гематоксилином. Фракцию роста окрашиванием PCNA оценивали путем подсчета 500 последовательных клеток на одном слайде для каждой опухоли с увеличением × 400 и индекса положительных клеток на общее количество клеток (индекс метки (LI)). Показатель маркировки был оценен и оценен как отрицательный (

Статистический анализ данных был выполнен с помощью инструмента Survival Tools для Statview-J 4.5 (Abacus Concepts, Berkeley, CA, USA) на Apple Power Macintosh 8100 / 100AV. Связь между каждым параметром оценивалась коэффициентом корреляции Пирсона. Мы рассмотрели одномерную связь между прогностическими показателями и 20-летними RFS и ОС, установив кривые выживаемости Kaplan-Meier (Kaplan and Meier, 1958) на различные уровни прогностических показателей. Затем мы искали различия между кривыми, используя тест логарифмического ранжирования (Mantel, 1966). Модель регрессии пропорциональных рисков Кокса также использовалась для многомерного анализа (Cox, 1972).

Среди 509 пациентов наблюдалось 103 рецидива, связанного с опухолью, и 83 случая смерти от опухоли (таблица 1). Кроме того, 23 пациента были потеряны в последующих наблюдениях, 389 пациентов были живы и 14 пациентов, умерших от несвязанных причин без рецидивирующих опухолей, с последующими обследованиями до 20 лет (медиана, 9 лет) ,

Частота АМС-высоких и БВО-положительных опухолей составила 158 из 485 (32,6%), 148 из 505 (29,3%), соответственно. То же, что и АМК-высокая, и BVI-положительные опухоли составляли 49 из 483 (10,1%) (таблица 1). Таблица 2Таблица 2Pearson’s корреляция между каждым параметром

BVI — вторжение кровеносных сосудов; AMC = среднее количество микрососудов; T = размер клинических опухолей; n = статус лимфатических узлов; HG = гистологический класс; LVI = инвазия лимфатического сосуда; Ядерный антиген пролиферативной клетки PCNA; MI = митотический индекс; AI = апоптотический индекс; Значения P приведены в круглых скобках.

Прогностическими факторами, которые, по-видимому, были связаны с 20-летним RFS, были AMC / BVI (P

RFS = выживаемость без рецидива; ОС = общая выживаемость; RR = относительный риск; AMC = среднее количество микрососудов; BVI — вторжение кровеносных сосудов; PCNA = ядерный антиген пролиферирующих клеток; MI = митотический индекс; AI = апоптотический индекс; Соотношение рисков от регрессионного анализа Кокса.

Таблица 4Таблица 4 Многомерный анализ, показывающий независимые факторы RFS и ОС

RR = относительный риск; RFS = выживаемость без рецидива; ОС = общая выживаемость; 95% ДИ = 95% доверительный интервал; AMC = среднее количество микрососудов; BVI — вторжение кровеносных сосудов; Показан многомерный анализ с использованием пропорциональной регрессии пропорционального риска прогностических факторов RFS и ОС. В модели по RFS сравниваются пять или шесть прогностических показателей. В модели относительно ОС сравниваются пять или шесть прогностических показателей.

При стратификации по статусу лимфатических узлов значительное влияние AMC / BVI на 20-летнюю RFS или ОС наблюдали у пациентов с отрицательно-отрицательными и положительными карциномами при однофакторном анализе (P

Мы изучили эффект лечения у всех пациентов для RFS и OS. Модификация операции не была связана с RFS или ОС. Однако адъювантная химиотерапия была значительно связана с ОС, но не с RFS (RR = 1,6, 95% CI = 1,0-2,5, P = 0,0428 или RR = 1,2, 95% ДИ = 0,8-1,8, P = 0,4927 соответственно). Используя термины взаимодействия в модели пропорциональных рисков Кокса, мы рассмотрели вариации важности AMC / BVI по подгруппам лечения. В подгруппе из 94 пациентов без адъювантной терапии относительный риск как RFS, так и ОС, также связанных с AMC / BVI, был значительным (RR = 4,7, 95% CI = 1,5-14,9, P = 0,0085 и RR = 4,3, 95% CI = 1,4-13,8, P = 0,0126, соответственно). С другой стороны, в подгруппе из 283 пациентов с химиотерапией относительный риск как RFS, так и ОС, связанных с AMC / BVI, оставался значительно повышенным (RR = 6,8, 95% ДИ = 3,0-15,4, P

Результаты настоящего исследования подтверждают AMC / BVI как самый сильный независимый прогностический фактор для 20-летней RFS и ОС у японских пациентов с раком молочной железы. AMC / BVI также был значительным независимым фактором для 20-летней RFS или ОС у пациентов с как отрицательными, так и положительными карциномами; особенно, наличие присутствия AMC / BVI было более ясным у пациентов с отрицательно-отрицательными карциномами, чем у пациентов с позитивно-позитивными карциномами.

В некоторых клинических исследованиях предполагалось, что использование антитела к CD31 может превосходить использование антигена фактора VIII (Horak et al., 1992; Fox et al, 1994), однако в другом исследовании сообщалось, что эта большая чувствительность к анти-CD31 сосудистый эндотелий не дал более дискриминирующих результатов для прогнозирования выживаемости, чем результаты, полученные с участием фактора VIII-родственного антигена (Gasparini et al, 1994). В этот момент может не хватить какой-то степени; однако многие стромальные сосуды можно очень хорошо окрашивать и принимать во внимание окрашиванием антигена фактора VIII, как мы ранее публиковали (Kato et al, 1999). Когда авторы сравнили АМС с самой высокой плотностью микрососудов в одном или трех полях (горячих точках) в предыдущем исследовании, АМС был более надежным фактором, чем температура горячих точек (Kato et al, 1999). Поэтому мы использовали AMC в этом исследовании. Результаты показывают, что AMC является независимым прогностическим фактором, но его прогностическое воздействие не было таким сильным, как статус лимфатических узлов и размер клинических опухолей.

Скорость BVI упала в пределах 4,2-52,0%, как это было отмечено в других исследованиях (Teel and Sommers, 1964; Friedell et al., 1965; Sampat et al., 1977; Cooperative Cancer Cancer Group, 1978; Martin et al., 1987; Fisher et al., 1993; Kister et al., 1996; Lauria et al., 1996; Kato et al., 2002). В этом исследовании BVI у пациентов с раком молочной железы, которые мы наблюдали, наблюдалось в 148 случаях (29,3%). С другой стороны, скорость BVI, рассмотренная Lauria et al (1996), составляла 4,2%. Они обнаружили BVI с использованием только H & E-окрашивания, а распространенность BVI была особенно низкой в ​​их исследовании. В предыдущем исследовании, когда мы оценивали BVI только путем окрашивания H и E, скорость BVI составляла 6,5%, что было аналогично исследованию Лаурии и др. (Lauria et al, 1996; Kato et al, 2002). При окрашивании только H & E было трудно обнаружить кровеносные сосуды, заполненные эмболами опухолевых клеток, чтобы отличить BVI от псевдоэмболи в результате усадки, когда раковые клетки очищались от протоков из-за плохой фиксации, чтобы различать инвазию мелких кровеносных сосудов и LVI, чтобы найти кровеносные сосуды с раковыми клетками, растущими между эндотелием и эластичной пластинкой интерна, и отличить BVI от DCIS, покрытого эластичным волокном (рис. 1, Kato et al, 2002). Таким образом, была возможность игнорировать некоторые виды вторжения кровеносных сосудов с использованием только H & E-окрашивания. Когда Weigand и др. (1982) и другие (Sampat et al, 1977) исследовали прогностическую ценность BVI, BVI значительно коррелировала с высокой частотой рецидивов. Результаты нашего исследования показывают, что BVI является неблагоприятным прогностическим фактором среди пациентов с раком молочной железы и статусом лимфатических узлов. Однако, когда Лаурия и др. (Lauria et al., 1996) исследовали прогностическую ценность BVI, это было связано с более коротким выживанием при одномерном анализе, но не в значительной степени независимым фактором при многофакторном анализе. Эти расхождения могут быть вызваны некоторыми техническими причинами, особенно методами окрашивания БВО, количеством изученных случаев, различным периодом наблюдения и различными рас.

Среднее количество микрососудов и BVI сохраняли независимое значение в сочетании с RFS или ОС многофакторным анализом (таблица 4). Независимо от состояния лимфатических узлов, если были АМС-низкие и BVI-негативные опухоли, мы наблюдали подобное, превосходное, долгосрочное выживание. Более того, мы использовали оба фактора для определения подгруппы высокого риска всех опухолей в случаях, когда в течение 17 лет наблюдалось 48,1% рецидива или 57,4% вероятности выживания (рис. 1А и В). Вероятно, будут худшие прогнозы, когда карциномы приобретают способность формировать AMC-высокие и BVI-положительные опухоли, которые затем становятся более важными показателями исхода, чем статус лимфатических узлов и размер клинических опухолей. Наше исследование показывает, что даже когда опухоли приобретают высокую степень неоваскуляризации, невозможно сформировать отдаленные метастазы без BVI и что AMC / BVI может быть самым важным и самым сильным прогностическим фактором для опухолевого гемтогенного метастаза.

В недавних исследованиях было высказано предположение, что исследование микрометастазов костного мозга с использованием иммуноцитохимических методов у пациентов с раком молочной железы было бы полезно в качестве прогностического маркера (Braun et al, 2000). Более того, другие исследователи сообщили, что оценка опухолевого ангиогенеза и сосудистой инвазии дает надежное указание на вероятность наличия микрометастаза костного мозга у пациентов с раком молочной железы, и оба процесса способствуют метастазированию (Mansi et al, 1991; Fox et al, 1997). Однако, поскольку они не отличали BVI от LVI, значение пути гематогенного метастаза остается неясным. Хотя некоторые исследователи указали, что нецелесообразно различать системы крови и лимфатических сосудов как независимые пути распространения опухоли, поскольку они настолько взаимосвязаны (Fisher and Fisher, 1966), авторы настоящего исследования изучили разницу между BVI и LVI, чтобы отличить разные пути к отдаленным метастазам. Поскольку сосудистая инвазия включает в себя маршруты как лимфатического, так и гематогенного распространения, только на БВО может проявляться гематогенное распространение более точно, чем сосудистая инвазия. Гематогенные метастазы можно рассматривать как сложный процесс каскадных взаимосвязанных последовательных стадий. Среднее количество микрососудов и BVI включают в себя множество этапов, необходимых для гематогенного распространения, то есть они являются результатом инвазии опухолей в экстрацеллюлярные матрицы и подвальные мембраны, поступают в систему кровообращения и активируют ангиогенез как на первичных, так и на отдаленных участках. Наши результаты свидетельствуют о том, что опухоли могут распространяться непосредственно через сосудистую систему крови из их первоначальных мест роста, и что биологическое значение комбинации AMC и BVI явно более важно, чем значение как BVI, так и AMC.

Существуют некоторые сообщения, которые указывают на адекватное местное лечение раннего рака молочной железы, могут предотвратить вторичное распространение (Hellman and Harris, 1987; Arriagada et al, 1995). Тем не менее, Fisher et al (1981) утверждали, что рак молочной железы является системным заболеванием, а положительные лимфатические узлы не являются важными зачинщиками отдаленной болезни. Несколько исследователей не обнаружили корреляции между метастазами в узловых метастазах и метастазами костного мозга (Harbeck et al, 1994; Menard et al, 1994). Кроме того, Menard и др. (Menard et al., 1994) сообщили, что патологический статус узла не является более надежным прогностическим фактором, чем первичный показатель опухоли, включая размер опухоли, градуировку, рецептор ламинина и c-erbB-2. Наши результаты свидетельствуют о том, что опухоли могут распространяться непосредственно через кровеносную систему с исходных сайтов роста, и что статус лимфатических узлов по-прежнему считается мощным прогностическим показателем; однако биологически комбинация АМС и БВИ более значима, чем статус лимфатических узлов для опухолевого гематогенного распространения.

Мы благодарим г-на Минору Сакураду и его коллег за их работу в области иммуногистохимического окрашивания и г-на Роберта Э Брандта за помощь в редактировании рукописи.