Сосуд для питья в древней руси

В старорусском языке посуда для напитков обозначалась, хоть и не часто, двумя словами: сосуды питейные, сосуды питьи, посуда распивочная. Первое выражение уже встречали у публициста Г. Котошихина. Помните? Гречане привозят с собою товары всякие, в том числе и «сосуды питейные». В описях Свияжского монастыря 1614 г. читаем: «Да в монастырской ж казне серебряных судов питьих: кубок, достоканец серебряной с кровлею, золочен, братена серебряная». Наконец в царском приговоре 1685 г. о таможенных и кружечных дворах упоминается «роспивочная деревянная и глиняная всякая посуда». Любопытен такой факт: из этой посуды пили в основном слабоалкогольные и безалкогольные напитки: сбитень, квас, кисель, пиво, морс, взвар, мед. Так хороша была вся эта питейная посуда, что «в грех вводила»: «А иные из тех послов, выпив романею и мед, суды берут к себе и кладут за пазуху, а говорят они послы: когда де царь пожаловал их платьем и питьем, и тем судам годится быти у них же, и у них тех судов царь отниматине велит потому что спороватьсяс бусурманомв стыд, и для таких безстыдных послов делают нарочно в английской земле сосуды медные, посеребренные и позолоченные»,- свидетельствует опять же Г. Котошихин.

Наименование каждой посудины оригинально, так как для разных напитков использовали и разные сосуды. Например, в «Горе-Злочастии» так соблазняют добра молодца: «Испей чару зелена вина, запей ты чашею меду сладково». К тому же посуда делилась и по назначению: была специальная для хранения и подачи напитков на стол, а также для индивидуального пользования.

В чем же подавались напитки на стол?

Таких сосудов известно было несколько. Они различались по форме «размерам (кувшин, кунган, воронок, сулея и другие), по материалу (скляница), по назначению для определенного напитка (росольник).

Кувшин – довольно распространенное в старорусском языке слово, отмечено оно еще в текстах XV в. Служили кувшины для хранения и подачи напитков на стол: «Посылается к нему государю квас ячной в муравленых кувшинцах»; «Куплено два кувшина, один поменьше, в большом квас носить, а в малом молоко».

Кумган – тот же кувшин, но с узким горлом, крышкой, длинным носком и ручкой (употреблялось слово и в формах кулган, кунган, кубган, куган, курган) Сосуды такого вида, как и их названия, были заимствованы у тюркских народов, по-видимому, в XVI в. К этому времени по крайней мере относятся первые упоминания о них в текстах. Множественность фонетических вариантов говорит о том, что эти слова не были прочно усвоены старорусским языком. Чаще всего кумганы использовались для хранения воды: были они большие. Получали иногда даже имена, как живые существа. В описи имущества вологодского архиепископа 1663 г. читаем: «Кумган болшой, прозвище Лебедь, медный, весом полпуда, кумган большей же, Треух, весом полпуда. Кумган болшей же, Синебрюх, весом 19 гривенок». Есть свидетельства, что в кумганах подавали напитки. Одно из них – статейный список посла Толочанова в Имеретию за 1650-1 652 гг.: «А пить носили с погребов в кунганах да в сулеях в серебряных и в золотых, в больших» В документах же о русско-китайских отношениях в XVII в. сказано: «И принесли к нему чаю травы вареного в кунгане серебряном и велел наливать в чашки серебряные»; «Посылала де его верховая девушка по кулган для кислых штей». Эта запись взята из бумаг царского дворца за 1689 г. Упоминаюгся также кунганы квасные, пивные и кунганы для других напитков.

Ендова, или яндовй, отмечается в текстах с 1551 г., заимствовано из литовского языка. Ендова сложила для хранения и переноски напитков. В небольших по размеру ендовах напитки подавались на стол. Имели они для удобства носики или рыльца. Вот что известно об этих сосудах. В описи имущества М. Татищева за 1608 г. есть такие записи: «…яндовка винная невелика лужена»; «…2 яндовы медяны по ведру, одна лужена, даны дьяку Семейке Головину для питья про немецких людей».

Оловяники различной величины с крышками, служившие для хранения и подачи напитков к столу, были очень широко распространены на Руси. В той же описи имущества М. Татищева упоминается «4 оловяника большие, у двух кровли сломлены, все даны дьяку Семейке Головину на питье про немецких людей». «Домострой» XVI в. учит: «А столовые сосуды, оловяники и братины, всегды бы было чисто».

Воронок – небольшой кувшин с узким горлышком и с крышкой. Тоненький носик изгибается от дна кверху. Редкие упоминания о воронках находим только в описях имущества знати. Например, в описи имущества царевичей за 1665 г.: «Отпущено новоприезжему вологоцкому архиепископу Гаврилу питья: кубок ренского, воронок меду светлого, полведра пива».

Сулеи завезли из-за границы. Использовались они для подачи напитков к столу. Обычно упоминаются в статейных списках русских послов, ездивших в восточные страны: «В сулеях стоит питье шарап»; «Питье наливали из золотых сулей в золотые чаши».

Слово фляга заимствовано из польского языка в XVI в. Во флягах – фляжках напитки переносили или подавали к столу. В грамотках XVII-XVIII вв. читаем: «А Перша принес ко мне две фляшки вина»; «Они с Ваською приносное вино из фляшки пили».

Мушерма – иноязычного происхождения, известно с XVI в.: «Мушерма немецкая дана дьяку Семейке ж Головину на питье про неметцких людей» – читаем в знакомой уже описи имущества М. Татищева 1608 г. Мушерма – род металлической чаши с носиком, крышкой и двумя рукоятями, для хранения напитков. Со второй половины XVII в. слово в текстах не встречается, его вытеснили семантически близкие наименования кувшин и яндова.

Братина – сосуд в форме низкого горшка; слово отмечается с XVI в. В зависимости от размеров братина могла служить для подачи напитков на стол и как посуда индивидуального пользования. На братинах, хранящихся в Оружейной палате в Москве, можно прочитать такие надписи: «Братина государя царя и великого князя Михаила Федоровича»; «Великаго государя царя и великаго князя Алексея Михайловича а в сию братину наливается святейшаго патриарха чаша». Знать использовала золотые и серебряные братины, в быту простолюдинов были медные и деревянные. Подавали в них: пиво, квас и другие напитки. Монахи Калязина монастыря в известной сатирической челобитной XVII в. жалуются: «Во братины бы наливали пиво мартовское подельное, а во братины квас наливают».

Очень распространено было слово ковш, известное по памятникам с 1358 г. Типичная форма старорусского ковша – ладья или плывущая птица. Делали их из дерева и металла. Приведем надпись на ковше середины XVII в., хранящемся в Государственном Историческом музее: «Сей ковш Григория Елсуфьева сына Плохово. Человече, буди при славе смирен, а при печали мудр, не зван на пир – не ходи, аще пойдеши – в высоком месте не садись, да последи нас безчестен не идеши, не всякой ковш пей до дна, да не будешь без ума, а к чюжим женам в кут не ходи, с ними не беседуй, да не будеши безчестен». Ковши делались разной величины, в «питьи», например, входило около шести чарок напитка, чаще всего это был мед, что и доказывает запись приема послов в 1517 г.: «Подавал ему мед вишневой и малиновый в ковшех в серебряных». Герой сатирической «Повести о бражнике» тем и был печально известен, что «по ковшу браги выпивал». Из древесины клена мастерили ковши-кленовики, которые известны в ту пору даже в Тарногском Городке: «Да принес мне ковшик вина кленовик, и мы у нево хлеба отъели» – читаем в явке 1610 г.

С XV в. отмечается лексикологами слово корец. Его значение шире, чем у слова ковш. Это и ковш, и корыто, и часть сохи, и единица измерения. Если ковш – общерусское слово, то корец встречается в основном в памятниках среднерусской полосы, да и то лишь в деловых текстах. Отмечается оно иногда и на севернорусской территории, но значительно реже, чем ковш. В настоящее время корцы наиболее распространены в районе Рязани и Каширы. Корец – сосуд универсальный. В нем подавали напитки на стол, с его помощью разливали напитки, он мог быть сосудом индивидуального пользования.

А как обстояло дело на Руси со стеклянной посудой? Слово стькляница известно с XII в., но употреблялось редко, так как стеклянные сосуды были исключительно привозными. Популярность скляниц растет с XII в., когда в Измайлове был построен стекольный завод. В отписке 1653 г. сообщается на этот счет: «А каким завод завесть, делать скляницы. Месяцем де, государь», они зделают всяких скляничных судов всяки ми образцами и розных цветов». Старорусское скляница обозначало любой сосуд из стекла, служивший для подачи напитков к столу, а иногда и для питья. Память о скляницах хранят и пословицы, поговорки древней Руси: «Цел(ь)ба пьянице на столе в склянице».

К разряду «питейных» сосудов относилась первоначально и кубышка: «Буде я взял хотя кубышку вина, вели, государь, в уголь жжечь меня»,- записано в челобитной в 1652 г. «Пришли де они в жилецкой подклет, а Куземка де пьет вино из кубышки». Эти показания сделаны на допросе в 1652 г. Кубышкой называли сосуде широкими боками из олова или глины; служили они для хранения и питья жидкостей. Позднее кубышку стали использовать и для хранения ценностей. Кое-где и сейчас слово употребляется в этом значении. Правда, звучит в нем иронический оттенок.

Наиболее древним сосудом индивидуального пользования являлась чаша. В Изборнике Святослава 1076 г. читаем: «Чашу принося кустам, помяни звавшаго на веселие». В древнерусской культуре чаша была символом священного сосуда, поэтому слово часто выступает в переносном, метафорическом значении: чаша горя, чаша смертная. В прямом значении чаша – ‘богатели сосуд для питья, используемый на торжественных трапезах’. Назначение ее подчеркнуто и в пословице, известной еще в древней Руси: «Иглою шьют, чашею пьют, а плетию бьют». Со словом чаш уже в XVII в. было связано выражение чаша заздравная, как в пустозерском сборнике 1675г., принадлежащем перу Аввакума и Епифания: «Проспались бедные с похмелья, голова кругом идеть со здоровных чаш». Во второй половине XVII в. активизируется слово чашка, например: «А чай роздавали в чашках в жолтых деревянных больших»; «И одна была на столе чаша великая серебряная, и в ней было вино виноградное, а наливали в чашки золотые лошкою серебряною долгою».

Кубок – распространенное древнерусское слово, но в московский период в значении ‘сосуд для питья’ употреблялось очень ограниченно. Дело в том, что кубки превратились в драгоценность, стали формой жалованья, украшением интерьера. Как посуда для питья они встречались только на столах феодальной знати. Об этом напоминают нам старинные художественные тексты. «Сказание про храброго витязя про Бову королевича»: «И король Маркобрун выпил кубок: меду и уклонился спать». «Повесть о царе Соломоне»: «И принесет скоро кубец меду и трубу злаченую, и царь Соломон испивает меду». «История семи мудрецов»: «Напился ис того кубка ис которого он сам пьет».

Чара – cocyд для питья Название носило книжный характер, поэтому употреблялось только в художественных текстах: «Пресладкого пития налияны златые чары» (из поэзии XVII в.). Производные оттого же корня – чарка и чарочка принадлежали обыденной речи. «Пьяному бещестье – дочарки вина»; «Чарочки по столикам похаживали» (народные пословицы и припевки, записанные в XVII в.).

С XV в. встречается в литературе описание кружки: небольшой сосуд с ручкой, иногда с носиком и крышкой. Используется для питья и измерения объема жидких и сыпучих веществ: «Да послали есмя к вам две кружки меду старого две кружки меду черемхового»,- сказано в царской грамоте 1599 г.

одной из духовных грамот, датированной 1358 г., зафиксировано слово достокан. В XVI в. появляется уменьшительное достоканец, в XVII в.- достоканчик. Это – сосуд индивидуального пользования, превосходящий по объему чарку, что видно, например, из записи допроса в 1677 г.: «Она им поднесла по достоканцу троецкому вина, а в достоканце будет чарки две или три». Во второй половине XVII в. письменностью фиксируется стакан. Так, в связи с приездом в Иркутск в 1684 г. монгольских послов им было выдано «по серебряной чарке вина горячего, по стеклянному стакану сбитню, по серебрямому стакану ж пива». В 1683 г. на одном из сосудов царской казны была сделана надпись: «Великих государей Сытнаго дворца стакан».

Слово стопа употребляется в русском языке с конца XVI в. Стопа обязательно имела ручку и крышку, чем и отличалась от стакана, хотя назначение их было одинаковым: «…стопка или достаканчик малой» – доказывается в росписи имущества вологодского архиепископа Симона 1681 г.

Рюмка – от немецкого Romer, в значении ‘сосуд индивидуального пользования для питья’ употребляется с середины XVII в. Отметим еще вариант рюмок, употребленный под влиянием немецкого языка в дневнике стольника П. Толстого в период, пребывания его за границей в 1698 г.: «Всякий римский житель на всякий день зело рано до свету или на рассвете имеет выпить двойного вина малый рюмок».

Для напитков и различных яств был предназначен ставец. В росписи царских кушаний 1610-1613 гг. упоминаются ставец сливок, ставец штей, ставец сморчков. В «Сказании о роскошном житии и веселии» излагаются мечты бездельников: «И тут всяк пришед хотя ковшем или ставцом, припадкою или горстью, бог в помощь, напивайся».

Ставцы были известны повсеместно. В белозерских местах их называли ставок или ставик: «Да поезжают старцы на ряду и дают им по ставку икры черной да по ставику меду пресново» – сказано в расходной книге Белозерского монастыря XVII в.

В Поволжье и на юге России в старые времена часто использовались низкие и широкие сосуды – плошки: «В Саранску на кружечнай двор для питухов куплено тысеча плошек глиненных да пятьсот чаракдревяных» – помечено в Саранской таможенной книге за 1692 г. Знали их и в Москве. Плошка была также столовой посудой простолюдинов. Как знак бедности упоминается она в одной старой пословице: «Животов у старца только плошка до ложка».

Источник