Сосуд на плече горянки идущей с родника

– Горные селения похожи на островные цивилизации. Время течет здесь медленно, а традиции не меняются веками, – говорит Исмаилов. – Именно там, высоко в горах, любопытным следует искать следы прошлого. Символы и знаки сопровождают дагестанцев всю жизнь: они на камнях, на посуде, на вышивках, в кладках старых домов. Но на женские татуировки мало кто обращал внимание.

Исмаилов собрал огромную базу, больше 1500 изображений, которые он зафиксировал у представительниц прекрасного пола от двух до 113 лет. Он расспросил около 500 женщин, и каждая встреча вызывала у него восхищение, потому что за всеми стояла особая история или семейная легенда. Свастики, кресты, цифры и буквы древних алфавитов известных и неведомых науке давно исчезнувших языков – вот что увидел Габиб у своих землячек. А еще он зафиксировал татуировки, отражающие языческие, христианские, зороастрийские, исламские верования и даже символы советской эпохи.

– Серп и молот, пятиконечная звезда, аббревиатура СССР, – все шло в дело, а вот зачем – особая тайна женщин, – утверждает историк. – Одно ясно: традиция делать татуировки имеет глубокие корни, уходящие в языческие времена. Причем символы на коже были прерогативой исключительно женского общества. В это не посвящали посторонних и даже родственников – мужчин. При таких обстоятельствах раскрыть значение тех или иных образов – дело трудное. И все же можно с уверенностью предположить: татуировки были жизненно необходимы, ведь дочери гор, хоть и боевые, но крайне суеверные. Лишь некоторые делали тату для красоты, большинство – для охраны от злых духов. Рисунки на различных частях тела, безусловно, выступали отголоском вечного конфликта человека со злыми силами.

Горянки с неохотой рассказывали Габибу о значении татуировок, а уж сфотографировать их – это задача, казалось бы, невыполнимая. Одни благосклонно позволяли зафиксировать свои тату, другие – нет, опасаясь, что фото унесет часть их жизни. Но у Исмаилова к женщинам свой подход, они рассказывали ему то, что таили от всех. Чего стоит история 113-летней Узай Айшат из села Гапшима, которая звучит как ожившая сказка из “Тысячи и одной ночи”.

По ее словам, злые духи- джинны обладали способностью воплощаться в образы родственников или животных, особенно домашних, а могли просто стать невидимыми. Встретить их можно было в темных улочках аулов, в заброшенных домах, но чаще всего – на мельницах. Джинны появлялись там после полуночи с монотонным напевом: “Гъиллив-гъиллив-гъиллив”. Горе тому, кто будет повторять этот напев: он окажется в их власти.

Но духи бессильны, если у человека с собой кинжал, нож или любой символ на теле. Татуировка – самая надежная защита. По совету старых горянок в ночные рейды за село за сеном посылали только татуированных женщин. Единственное требование: рисунки должны быть на открытых частях тела. Надо отметить, в высокогорных селениях и сейчас сохранились эти суеверия.

– Самые ценные и точные сведения о значении татуировок получены в дальних дагестанских аулах, в глубинах ущелий, где эта традиция еще сохранилась, – говорит Исмаилов. – Свастику накалывали, чтобы муж не привел вторую жену, точки на фалангах пальцев были знаком того, что это богатая невеста, и бедному жениху лучше на девушку не заглядываться. Существовали татуировки к удаче, к прибытку, но их графические образы давно забыты.

В старину молодые девушки делали себе сакральные наколки на левой стороне груди, магия которых должна была помочь найти достойного жениха. Есть и такие, в которых отражаются древние космогонические мотивы. Например, точка на переносице. “Старая женщина сделала ее мне, чтобы я через эту точку получала силу из природы, – объяснила сама носительница. – Кое-кто советовал мне вытравить татуировку. Этого делать не буду, ибо вся полученная энергия выйдет из меня и я могу умереть раньше времени”.

Была татуировка и у матери Исмаилова – Аминат Алиевой. Еще в 30 – 40 годах в селении Гапшима бытовал праздник “Шин даркьес” (буквально “Делать воду”). Сельчане приводили в порядок водоемы и родники в горах перед выпасом скота. А потом начиналось всеобщее веселье со стрельбой и джигитовкой. На одном из таких праздников была помолвлена Аминат. Сельская сваха сделала ей татуировку, сообщающую об этом событии. Так на предплечье девушки появились две точки, соединенные кругом, – танцующая пара. Как сказала мама ученого, это значит “я – в начале длинного пути.”

Другая горянка с татуировкой в виде парящего орла поведала, что их предок убил эту птицу и чтобы дух орла простил его род наказал всем женщинам носить ее изображение на теле. А в селе Гулатты на плече 72-летней Патмы Ибрагимовой обнаружен символ чисто семейного значения: буква П в окружении двенадцати точек. Столько у женщины было детей. Патма говорит, что ее дети всегда с ней.

Способы нанесения татуировок в Дагестане были щадящие, хотя и тут не обходилось без случаев заражения крови с печальными последствиями. Рисунки наносили старинной трехгранной иглой для шитья мешков или швейными иглами, связанными по три, а то и обычным шипом терновника. Краску делали из разведенной в воде сажи, жженой резины, сока растений. Так, в ауле Гапшима использовали жимолость, растущую на кладбище. Местные называли это растение кошачьей грушей. Больше недели свежая татуировка напоминала о себе, порой у девушки поднималась температура. Но именно перенесенная боль давала ей право носить рисунок с гордостью всю жизнь.

– Традиция эта уходящая, но все же и сейчас в дагестанских аулах молодой матери могут посоветовать сделать татуировку ребенку, чтобы задобрить судьбу, – утверждает Габиб Исмаилов. – Сюжеты рисунков имели огромное значение для их носительниц. Татуировки – это мысли горянок, получившие графическое выражение. Женщины чрезвычайно ценили их, они чувствовали себя под защитой особых знаков. Слова старейшей ковровщицы Перизат Рамазановой красноречиво свидетельствуют об этом: “Важно, что изображено, но не менее важно и то, что это останется со мной навсегда”.